— Голова болит, полежать хочу! — огрызнулся я и выскочил из
кухни.
Они еще чуток повозмущались, утихли ненадолго, а затем опять
начали лаяться.
Я прошел мимо гостиной в спальню. Голова и в самом деле
разболелась. Полежать бы, поспать. Но дверь гостиной отворилась,
оттуда высунулась головка девочки с тугими непослушными
косичками.
— Эй, Витька, ты куда? — спросила она тонким шепотком. — Не
расскажешь, что там на турнире? Опять просрал?
Это сестренка. Светка. Настырная, аж жуть. Не отстанет ведь.
Я вздохнул и направился в гостиную. Светка схватила меня за руку
и повела за собой.
В гостиной было мало света. Окна плотно закрыты
темно-коричневыми шторами. У окна большой стол, стулья. Сервант у
стены, в другом конце комнаты скрипучая кровать. На полу ковер, на
стенах висели картина с изображением натюрмортом и часы с
маятником.
На кровати лежала бабушка. Маленькое морщинистое лицо, гора
одеял, пуховый платок. Она уже долго болела и не вставала с
постели.
— Как ты, Витенька? — спросила она с придыханием. — Не сильно
тебя побили?
Да уж, видимо, недостаток таланта Виктор компенсировал усердием.
Хотя и часто огребал в спаррингах и боях.
— Не сильно, — ответил я, подходя ближе к кровати. — Выиграл я,
бабушка. Выиграл.
— Ох ты ж, голубчик ты мой, — сказала бабушка, прикрыв глаза. —
Как же на душе теперь полегчало.
Я взял бабушку за маленькую сухонькую ручку. Похоже, что в этом
доме за меня болели только бабушка и сестренка.
А еще я вспомнил, что старушка часто кашляет. Она была матерью
отца, прошла всю войну медсестрой. Родители плохо смотрели за
нею.
— Как ты себя чувствуешь?
Старушка кивнула.
— Все хорошо, Витенька. Главное, что ты жив-здоров.
Я поглядел на цветастые яркие покрывала, под которыми она
лежала. В пододеяльнике зияло квадратное отверстие, через которое
внутрь пихали одеяло.
На стене рядом с кроватью висел балахон с фотографиями.
Довоенные годы. Бабушка была еще молодая, в халате медсестры.
— Молодец, Витька, — сказала Светка. У нее повыпадали молочные
зубы и поэтому она шепелявила. — Небось, еще и нокаутом?
— Да, точно, нокаутом, — согласился я.
— Ну, ты вообще зверь, — восхитилась сестренка и добавила без
всякого перехода: — А мама опять на бабушку кричала. А папа меня
побил.
Подняла штанину и показала синяки от ремня на ноге.
— Света, золотце, — сказала бабушка.