«Вот же козел!» - пробормотал
негодующе кто-то в моей голове. Я вздрогнула и испуганно сжалась.
Он что, прислал лазутчика? Вселил его прямиком в мой мозг? За мной
кто-то следит?
«Кто? - удивленно спросил голос. –
Этот твой ненаглядный муженек, что ли?»
Не зная, как ответить, я кивнула и
тут же осознала, что это было глупо. Но странный голос, видимо, и
так все прекрасно понял, потому что невесело хмыкнул и успокаивающе
произнес: «Не бойся, я, слава Богу, никак с ним не связана».
Не связана? Говорит о себе в женском
роде? «Ты… женщина?» - отважилась спросить я.
«Угу, – пришел немедленно ответ. – И
вот уже третью ночь наблюдаю за вашими непонятными отношениями.
Телешоу «За стеклом», ночная смена, 18+, блин. Слушай, почему ты
его на место не поставишь? Мужик явно совсем зарвался».
Она говорила уверенно и так странно,
используя непонятные мне слова и выражения, что я сразу поверила в
отсутствие любой связи между ней и моим мужем.
«Мама учила меня, что мужа надо
почитать превыше всех богов», - заученно ответила я.
«И что, теперь безропотно терпеть все
его издевательства? – язвительно поинтересовался почему-то
разозлившийся голос. – Скажи честно, ты мазохистка?»
«Не знаю, - честно ответила я. – А
кто это?»
На том конце вдруг закашлялись,
словно голос внезапно поперхнулся чем-то.
«Это нехорошие люди, которые любят,
когда им делают больно», - ответили мне наконец. Причем у меня
появились ощущение, что моя собеседница стала относиться ко мне,
как к наивному глупому ребенку. Странно, почему?
«Нет, я не люблю, когда мне делают
больно, но муж – мой хозяин и господин. К тому же, он – сильный
маг, и в его власти наказать меня за любое непослушание».
Голос что-то ответил. Но я примерно
поняла только одно слово, очень грубое, подслушанное однажды
случайно в разговоре между слугами на конюшне.
«Ты ругаешься?» – удивленно уточнила
я.
«Нет, гимны пою, - огрызнулся
непонятный голос. – Слушай, ты и так в его руках. Он в любом случае
может сделать с тобой все, что захочет. Так почему ты не
сопротивляешься?»
«Не знаю, - повторила я. – Мама меня
этому не учила».
На этот раз голос замолчал надолго. Я
уже испугалась, что он совсем исчез, а было бы жаль, так как с ним
мне не было тоскливо. Наконец меня спросили:
«Как тебя зовут, чудо ты в перьях, и
сколько тебе лет?»