Мне ничего не нужно, но меня
ничем не удовлетворишь.
Жан Ростан
Ирина:
День рождения… Терпеть не могу свой
день рождения… Жуткий и горький праздник. Каждый раз я старалась в
этот день никому не попадаться на глаза: уходила с работы,
отключала телефоны, залезала под теплый плед и пыталась читать то,
что было в тот момент под рукой. Да, именно пыталась. Но на душу
давила, словно каменной плитой, видимо, могильной, горечь. И
безысходность. Эти две близкие подруги были со мной всегда
неразлучны. И портили мне все праздники. Еще один год прошел.
Теперь я стала старше еще на год. Еще год приблизил меня к
старости, дряхлости, маразму и смерти.
Да, я понимала, что это всего лишь
затянувшаяся депрессия, что мне, по-хорошему, надо бы пойти
пообщаться с образованным, высоко квалифицированным психологом,
пока меня, против моей воли, закутанную в смирительную рубашку, не
привезли в гости к психиатру, но… Это постоянное и
многозначительное но…
Что я объясню на сеансе? Что у меня,
умницы, красавицы, несмотря на мое высокое социальное положение и
хорошую заработную плату, развилась вдруг черная меланхолия,
постоянная депрессия? Так явно скажет: вот же дура молодая
зажралась. А не скажет, так точно уж подумает. Любой так подумает
на его (и любом другом) месте, да, наверное, и думает, и говорит
так. За спиной, конечно. В лицо мне никто никогда подобного не
скажет. Побоятся последствий. Трусы. Гадкие подхалимы и трусы.
Ненавижу. Всех их ненавижу!
Так, Ира, успокойся, не психуй, это
бессмысленно, начинай дышать медленнее и глубже. Двадцать девять
лет – еще не повод впадать в панику и крушить всё подряд.
Хорошо-хорошо, тридцать, хотя этот возраст наступит только завтра.
И завтра все на фирме, от последней старушки-уборщицы до моего
зама, будут с приклееннойискусственной улыбочкой желать мне всего
наилучшего и поливать грязью за спиной. А я… Я снова прожила этот
год одна.
Как там Славка говорил? «Эх, Ирка.
Была бы ты попроще и поспокойней, цены бы тебе, моя дорогая, не
было». Славка. Красавец, умница, спортсмен. Мое разбитое сердце,
моя не заживающая рана. Моя первая и, думаю, единственная любовь.
Мы прожили вместе с ним всего полгода, а душа болит до сих пор.
Потом он честно сказал, что ему нужна не постоянно делающая карьеру
волчица-одиночка, готовая в буквальном смысле порвать всех и вся за
очередную должность, а тихая и скромная домохозяйка, нежная и
ласковая молчаливая куколка, этакая незаметная фиалка, которую
можно изредка выводить в свет, с которой никогда не будешь
чувствовать себя на вторых ролях и будешь гордиться тем, что ты –
настоящий мачо. И ушел. Бесшумно закрыл входную дверь и просто
растворился в бесконечном шуме этого сумасшедшего, никогда не
спящего города. И я уже пять лет безуспешно пыталась его забыть,
выкинуть из головы, найти ему замену. Недавно, плюнув на гордость,
по-тихому, через свои каналы навела справки. Он так и не женился.
Видно, все еще ищет ту единственную, свою незаметную фиалку.
