Тошно. Как же мне тошно. Как надоела
эта постоянная рабская покорность, это стремление угодить. Как я
устала смотреть на мужа, как на единственного бога, и выполнять
каждое его желание, малейшую прихоть, подобострастно выстилаться
перед ним всю свою жизнь и прекрасно видеть, понимать, что для него
я – всего лишь красивая, дорогая, глупая кукла, живая игрушка,
украшение его с таким трудом заработанного городского дома и
высокого положения. Он никогда не остается на ночь. Придет пару раз
в месяц, выполнит необходимый супружеский долг устало и равнодушно,
будто очередную газету читает, и тут же уходит. И я даже знаю, к
кому, знаю, что у него в одном только этом городе то ли три, то ли
четыре любовницы намного моложе, жарче и красивей меня. С ними он,
наверное, и ласков, и нежен, а я…
А что я. Кто я такая для него. Всего
лишь выгодное денежное вложение, миленькая вещица, которой можно
хвастаться перед многочисленными друзьями и знакомыми из высшего
света. Все, что мне остается до конца моей никчемной, никому не
нужной жизни, - это ходить на официальных мероприятиях рядом с ним,
рука об руку, вежливо улыбаться, на людях не открывать рта и глупо
хлопать накрашенными длинными ресницами. Он никогда не спрашивает о
моих желаниях, интересах или проблемах. Вполне возможно, что он
искренне считает, будто их у меня нет. Ему, сильнейшему магу нашей
страны, а может, и всего этого мира, главе рода, высокородному
влиятельному герцогу, ближайшему советнику и правой руке
Императора, это просто не важно. И не интересно. Мать всю мою
юность, а до этого – и детство, учила меня, вбивая в голову: «Мужа
своего надо почитать непременно выше всех возможных богов, только
на него каждый день и молиться, только о нем всегда и думать и
мгновенно, не заставляя ждать, исполнять любые его желания и
прихоти». Я была послушной дочерью, и теперь, уже несколько лет
живя отдельно от нее, каждый день вспоминаю преподанные мне уроки и
изображаю из себя редкую говорящую зверушку.
Наверное, мне было бы намного проще,
если бы я могла забеременеть и посвятить свою бесполезную жизнь
воспитанию наших с герцогом детей, прилежно вкладывая в их головы
основы поведения в приличном аристократическом обществе. Но годы
идут, а этих детей всё нет. Конечно же, виновата я. А кто же еще?
Нет, он никогда не говорит это вслух, он для этого чересчур
благороден. Но подобная мысль читается в каждом его жесте,
мимолетном или тщательно выверенном, когда он находится несколько
минут в моей спальне. И мне каждый раз делается тоскливо и горько
от осознания, что мой муж, могущественный, практически всесильный
черный маг, не может иметь наследников из-за бесплодной жены. Из-за
меня.