Месяцы потратил вавилонянин, чтобы
наладить здесь свою жизнь. Купцам в Египте приходилось нелегко.
Денег, как таковых, тут не было, а были единицы веса – дебен и
кедет (91 и 9,1 грамма). Они могли быть золотыми, медными или
серебряными. Цены на всё выражались именно в этих злосчастных
дебенах, но получить их даже в слитках драгоценного металла было
решительно невозможно, и Сукайя буквально выл от бессилия. Кедеты
выглядели как серебряные кольца и медные спирали, а дебены и вовсе
были единицей веса. Реальная сделка могла выглядеть так: рабыня,
оценённая в четыре дебена и один серебряный кедет, была куплена за
аналогичные по ценности товары - 6 бронзовых сосудов, 10 медных
дебенов, 15 льняных одеяний, покрывало, одеяло и горшок мёда. И это
еще не самая сложная торговая операция. Но египтяне как-то
существовали в этом сумасшедшем мире. Привыкли, видимо. Причина
этого была знакома. Тысячелетиями драгоценные металлы собирались в
царских гробницах и храмах, уничтожая денежный оборот страны.
Парадоксально, но оживление в торговле случилось после хаоса ХХ
династии, когда массово были ограблены могилы царей, и серебро с
золотом поступили в оборот.
Сукайя сновал между дворцами знати,
жрецов и царским дворцом, пытаясь что-то продать слугам, и иногда
получалось. Хотя, откровенно говоря, на взятки им же он тратил
больше. Так, постепенно, у него появились знакомые в Фивах, что
были и не Фивами вовсе. Название старой столицы было Уасет. Также
он смог познакомился кое с кем в Мемфисе, отираясь у царского
дворца, и изображая из себя торговца благовониями. Перебить его
цены никто не мог, потому что зарабатывать с этого Сукайя даже не
пытался, но делал цену чуть ниже других, чтобы не вызвать
подозрения. Он не скупился на подарки, делая вид, что благодарит за
сделку. Ведь благородная традиция отката родилась совсем не на
исторической родине Пророка. Иногда с новыми друзьями приходилось
пить, ведь пьяные люди так разговорчивы, а Сукайя был великолепным
слушателем. Он никогда не перебивал, и заказывал новый кувшин пива,
как только заканчивался предыдущий.
Инструкции у него были самые общие.
Он должен был сделать что-то, но там и тогда, когда сам сочтет это
нужным. Предугадать заранее было ничего невозможно. Египет был
крайне закрытым обществом, и встретить чужеземца вне портовых
городов было так же просто, как белого медведя. Узнаваемость была
примерно одинаковой. Все чужестранцы были, как на ладони, и попытки
получать информацию привычным путем, через купцов, провалились.
Египтяне презирали иноземцев, и на контакт с ними не шли. Именно
поэтому он поселился в Египте за год до начала войны и впитывал
любые сплетни, как губка. Он уже примерно представлял, кто во
дворце чей человек, и какой вельможа не любит другого, и почему.
Так, великий жрец Птаха - Птаххотеп люто ненавидел великого жреца
Амона-Ра Аменемхета, и тот отвечал ему полной взаимностью. Это было
уже что-то. Также были очень непростые отношения между Главой
Серебряного Дома (казначеем) и Носителем опахала, стоявшим по
правую руку от царя (непонятно, чем он занимался, не исключено, что
просто царя обмахивал). Не любили друг друга Начальник Дома Оружия,
который ведал содержанием крепостей и всем военным снаряжением, и
Носитель сандалий Великого Царя, который отвечал за подготовку
указов повелителя. Чиновников в Египте было, как собак нерезаных.
Жрецов различных богов было еще больше. Немало было и самих богов.
Тут почти все живое было священным. От кошек до крокодилов. Сукайя
регулярно встречал этих тварей, и каждый раз пугался до дрожи. Как
можно было считать это богом, он понять не мог. Приходилось быть
очень аккуратным. Толпа могла линчевать того, кто случайно наступит
на кошку, и это вовсе не было фигурой речи.