Когда она закончила, я села прямо на пол.
— Теперь у меня точно нет дороги назад!
Юлька удовлетворенно осмотрела изменившуюся картину на стене и
уселась рядом, вытянув ноги.
Над городом на стене клубился кровавый туман, в нем угадывались
вытянутые лица с распахнутыми беззубыми ртами, воздетые в
страдальческом безмолвном порыве руки. Трупики голубей валялись у
ног господина, вальяжно рассевшегося на лавке. Из-под вздернутой
верхней губы мужчины выглядывали клыки. Фасад церквушки
оккупировали горгульи. На непроницаемо-черной поверхности пруда
плавала одинокая женская шляпка с малиновым цветком.
— Шляпка особенно хорошо получилась, — похвалила я. — Намек на
трагедию, недосказанность.
— Мне тоже нравится, — согласилась Юля.
— Может, еще бомжей дорисуешь? — предложила я. — Или
гоп-компанию?
— Отличная идея! — Подруга схватила кисти, преисполнившись
энтузиазма, а мой телефон вдруг завибрировал, пополз по столу.
— Слушаю. — Я поднялась с пола, сгибая и разгибая затекшую
ногу.
— Василиса Егоровна Вороненко?
— Да.
Бесстрастный голос в трубке принадлежал, казалось, женщине без
возраста.
— Эльвира Протосовна Мут, нотариальная контора Октябрьского
района. Я жду вас завтра ровно к девять часов ровно по вопросу
вступления в наследство.
— Что? От кого? Вы что-то путаете!
— Кабинет номер шесть, девять часов.
В трубке послышались короткие гудки, а я так и стояла,
рассматривая бомжа на картине Юльки. Понятно, почему подруге не
сразу удалось поступить — пропорции тела мужчины не выверены, рука
странно вывернута. Но тем не менее, мужчина был живой: в чертах
лица еще проступала былая интеллигентность, уголки губ трогательно
приподнимались, будто ему снилось что-то хорошее. Пустая бутылка
лежала у вытянутой руки, поблескивая зеленоватым боком в свете
фонаря.
— Наследство какое-то, — пробормотала я.
— Это же здорово! — обрадовалась Юлька, дорисовывая дорожку
слюны, стекающую по щеке бомжа и собирающуюся в лужицу. — Вот как
подвалят тебе сейчас миллионы!
— Не с моим счастьем, — буркнула я.
Тем не менее, ровно в девять часов утра я переминалась с ноги на
ногу возле кабинета номер шесть нотариальной конторы. По такому
поводу я постаралась одеться официально — черная юбка-карандаш,
белая блузка, туфли на каблуках; на плече болталась маленькая
черная сумочка, в нее влез лишь паспорт, кошелек и ключи, которые
уже через два дня мне нужно отдать хозяйке квартиры. Волосы с
помощью подруги удалось укротить, уложив во вполне приличный пучок,
зеленые глаза только слегка подвела карандашом. Я надела черную
кожаную куртку, и пожалела об этом, еще выйдя из подъезда, — с утра
подморозило, несмотря на начало мая. Но возвращаться за пальто не
хотелось — плохая примета.