— В Санкт-Петербург? И в двадцать первый век… Увы, здесь я не
могу ничем помочь, — ответил Доменико, аккуратно коснувшись моего
плеча, отчего я немного смутился: ни один знакомый парень так не
делал. — Но пока что ты можешь остаться у меня.
Подобные слова в любом другом состоянии должны были вызвать у
меня некоторые подозрения, но на тот момент я был настолько туп и
беззащитен, что хватался за любую соломинку какой бы то ни было
помощи.
— Боюсь, что не смогу принять ваше предложение, — ответил я. —
Все мои сбережения остались… дома.
— Вернешь, когда получишь гонорар за спектакль, — усмехнулся
Доменико, и в его взгляде промелькнуло что-то неуловимое, что-то…
лисье.
— Какой спектакль?
— Маэстро Альджебри ставит оперу в апреле. Причем, скажу по
секрету, несколько вставных арий для нее написал я.
«Очень напоминает нашу коллективную разработку, — подумал я. —
Каждый пишет свой модуль и тестирует его, независимо от
прочих».
Доменико продолжал:
— Думаю, ты неплохо смотрелся бы в роли Филомелы.
Что?! Играть женщину? Нет, это уже слишком! Кто-нибудь,
разбудите меня!
Доменико, увидев мой явный испуг, лишь улыбнулся:
— Все «виртуозы» дебютируют в женских ролях. Если ты хочешь
стать великим певцом, ты должен пройти через это.
«Ну конечно, а также через диван и объятия какого-нибудь
старого сморчка?» — мгновенно домыслил я, премного наслышанный о
всех «прелестях» театральной жизни, а также до колик напуганный
ужасными вещами, описанными в одном историческом романе о
«виртуозах».
Мои опасения возникли не на пустом месте. О несчастных
«виртуозах» и жестоких покровителях, которые издевались над первыми
по полной программе, я был наслышан, а быть точнее — начитан. Но та
литература, похожая скорее на криминальную хронику, казалась глупой
сказкой по сравнению с тем, что я испытал на собственном опыте.
Было мне лет семнадцать. Я ехал из Питера в Рыбинск на поезде
дальнего следования. Один. Помимо меня в купе находились две
девушки и парень. Все трое были студентами какого-то иногороднего
вуза. К ночи студенты напились и начали куролесить, устроив оргию
на троих. А я, как образцово-показательный мальчик, не знал, куда
деться. В конце концов, пьяный сумасшедший студент, видимо,
пресытившись компанией однокурсниц, стащил меня со второй полки и
пригласил выйти в тамбур покурить. На тот момент я покуривал,
поэтому согласился. Вскоре раздался такой страшный крик на весь
вагон, что в тамбур примчались проводницы обоих вагонов. Я вопил
как резаный поросенок, когда студент предпринял попытку поставить
меня на колени и уткнуть лицом в свое дрянное восставшее
достоинство, из-за чего меня чуть не стошнило. И если бы не
подоспевшие вовремя «хранительницы вагона», я бы наверное умер от
физической и моральной травмы.