— Это потом. Завтра юристу расскажешь, как именно угрожал. А
сейчас вот что: собирай вещи, какие там тебе надо, и поехали. Жить
будешь со мной, всё. Раз тебя здесь ещё и караулят, нечего сюда
мотаться.
— А мама? — удивлённо спросила она. — Могут же и к ней
прийти.
— Не придут, нужна-то им ты. Сейчас где они все?
— Наверное, на даче, — Вероника пошла на кухню, нашла записку. —
Да, на даче. Еды оставили. Ты ешь солёную селёдку?
— Что? — какая, к херам, солёная селёдка?
— Да тут мама оставила, написала — чтоб я съела…
Вик прислонился к дверному косяку и захохотал.
— Душенька моя Вероника, у нас тут всё так живо и любопытно, а
ты говоришь — селёдка… Нет, не обижайся, я ем всё, и селёдку тоже,
но, может быть, ну её, и поедем уже?
— Возьмём с собой, — кивнула она.
Пока Вероника ходила и что-то там собирала, Вик осмотрелся.
Нормальная такая трёшка, чистая, ухоженная. В большой комнате
открыт балкон, там невероятная куча цветов. Какие-то фикусы,
кактусы, фиалки, что-то ещё, что он даже не знал, как называется.
Все бодрые и зелёные. Классные джунгли, надо будет уговорить её
потом перевезти к нему что-нибудь. Красиво же. Ничуть не хуже, чем
тётя Нина в Листвянке развела.
Комната Вероники была светлой и просторной. Шкаф, кровать, стол,
полки с книгами и чем-то ещё, и орхидеи. Ещё больше, чем в офисе,
заставлен весь подоконник и ещё полка на стене. Вот ни хрена ж
себе! И почти все цветут — похожими на бабочек цветами. Белые,
жёлтые, в крапинку.
— Ничего у тебя цветов-то, — восхитился он.
— Ну да, как-то так, — согласилась она. — Вроде я собралась. На
несколько дней. Только мне же будет нужна машина.
— Завтра попросим Володю пригнать. Нечего тебе сейчас за руль
садиться.
— А тебе нормально? — она глянула остро и прицельно.
— Вполне.
Но хоть руки помыть, что ли. Пока Вероника закрывает окна и
балкон.
— И мне нужно поливать цветы.
— Подумай о том, чтобы забрать их с собой.
— Интересно, как? Там некоторые кусты выше человеческого
роста!
— Я ж не говорю — сейчас, я говорю — вообще. В принципе, ты мне
нужна любая, хоть бы голая и босая. Но я буду рад, если в нашем
доме поселится что-то из этой твоей красоты.
— Правда, тебе понравилось? — она улыбнулась, как-то очень
застенчиво.
— Правда.
Не знаешь, что делать, — целуй. И ОК.
Дома они были уже заполночь. Его кошачье высочество встретил в
прихожей громкими матерными воплями — где вы, люди, так долго
шлялись? Вероника тут же подхватила его на руки. Прошла в комнату,
села на диван. Заплакала.