Сам Жан-Филипп был единственным сыном, но у него имелся выводок
старших сестёр. Девиц нужно было пристраивать, и родители
перекраивали материнское приданое и наследственные владения до тех
пор, пока от всего имущества не остался только старый замок,
построенный лет двести назад, и по тем временам считавшийся удобным
и комфортным, и дом в столице. Более того, Жан-Филипп надеялся
стать графом лет в сорок, не раньше, ибо отец отличался завидным
здоровьем. Но увы, отца убили еретики – отказались подчиниться
своему сеньору под тем смехотворным предлогом, что он, видите ли,
запретил им собираться и петь свои молитвы на его землях. Впрочем,
Жан-Филипп был почтительным сыном, и прослышав о такой беспримерной
наглости, нагрянул домой, да не один, а с друзьями, и перебил
заводил без малейших сомнений. Их тела развесили по деревьям на
дороге, ведущей к замку, ради острастки для всех прочих.
Матушка была весьма рада видеть сына и горячо приветствовала его
способ объяснить зарвавшимся, кто тут хозяин. Потому как нечего
смотреть на соседей из-за гор – ни на восточных еретиков-гугенотов,
ни, тем более, на южных еретиков-солнцепоклонников. Родились
добрыми католиками – таковыми и следует жить и помирать. Она уже
видела его в мечтах остепенившимся, женатым и лично стерегущим
близкие горные перевалы от врагов, но Жан-Филипп никак не хотел
оставаться дома. В свите Анри было намного веселее. Да и отвык он
от дома, как стал в десять лет пажом, а после оруженосцем – так и
болтался с тех пор по свету, и ему, страшно сказать, это нравилось.
В замке остались матушка и её управляющий, а он отправился к Анри.
И вовремя – там как раз завертелось такое, что без подмоги не
обойтись.
Анри исполнял обязанности сеньора на своих землях уже почти два
года, и король был доволен им, ну, или королевские советники и
королева-мать, а это, считай, одно и то же. А полгода назад вдруг
объявился младший брат его отца, которого уже лет пятнадцать никто
живым не видел, и мёртвым тоже, и никаких слухов о нём не ходило. И
этот самый Жиль де Роган затребовал себе если не титул герцога де
Лимей, то часть владений и приличное содержание. Он утверждал, что
в завещании его брата так записано, но никакого завещания не
осталось, и Анри, как единственный сын, унаследовал всё согласно
обычаю и волей короля.