— Опасно, и трудно, и…
Она отодвинула чашку, вставая.
— Я против! Тебе, может быть, и все равно, и не жалко… — в эту
секунду она взглянула в лицо Беринга и осеклась.
— Сядь, Асенька. И послушай меня.
Он говорил очень тихо, но низкий рокот рычащего голоса впечатлил
даже официантов, спрятавшихся за колоннами ресторана.
— Иван — не изнеженный мальчик из семьи горожан. Он вообще
совершенно не мальчик. И если банальная инфантильность человеку
простительна, то для нас… Может стоить ему жизни. Ты готова сказать
сейчас “нет” и корить потом себя вечность?
Он был прав совершенно. Но осознание этого лишь почему-то
подхлестывало Анастасию.
— Я против.
— А я тебя и не спрашиваю! Ты мне кто, Наська? В одной матке
сидели, так этого я и не помню! — Ванька вдруг взвился, рявкнув
ломающимся мальчишеским голосом, сгибая вилку пальцами и ринувшись
в сторону сестры. Он бы и дорвался. Если бы не Берингов взгляд,
снова безмолвно его останавливающий как стена.
— Достаточно. Мнения ваши я выслушал, но решения принимать мне.
Собираемся, жду вас у машины через десять минут.
Беринг встал, окинув Настю нечитаемым взглядом, отодвинул стул и
молча вышел. Вслед за ним Ванька обжег ее ненавистью и, шипя что-то
злобное, бросился догонять.
Зачем она влезла в мужские дела? Приходилось себе сейчас
признаваться: в ее жизни Влад вообще был первым нормальным
мужчиной. И правил этих всех мужских Настя не знала. Отца у нее
просто не было, Шапкина она помнила плохо. А Валька… он был,
скорее, подружкой. Хоть и с сексуальным уклоном. Вот и
вляпалась.
Вернулась в номер, обнаружив, что вещи все собраны и уже даже
вынесены. Интересно, если она останется тут или сбежит прямо
сейчас, они дальше поедут?
Видимо, эта мысль не одну ее посетила, потому что открыв дверь
из номера, девушка со всего маху врезалась в монолитную тушу
огромного Беринга. Поймал ее, отлетевшую в сторону, обнял
бережно.
— Асенька, я все понимаю. Ты женщина, и защищать, оберегая, для
тебя совершенно естественно. Но мужчину не вырастить так,
понимаешь? Лишь жалкое только подобие.
— Ванька меня ненавидит.
— Я объяснил ему. Он ведь тоже не видел своей матери толком. И
заботы особо не знал. Подранки вы мои. Лечить и лечить еще вас.
Вздохнул и зачем-то подхватив Настю на руки, молча в машину
унес, целуя на ходу и покачивая, как младенца. Подранки…