Тедди встал, засунул большие пальцы в шлевки серых саржевых брюк и слегка подался вперед, словно собираясь уходить. Мэй знала: он принимает такую позу, когда что-то обдумывает.
Элизабет и Мэри отжали простыню, скрутив ее между собой, как толстую сливочную тянучку. Маргарет забрала простыню у сестер и плюхнула в плетеную корзину.
– Опять фрикасе из кролика? Не хочу-у… – жалобно прохныкала девочка.
– Хорошо, принцесса Маргарита, – фыркнула Мэй, – может, твоему брату посчастливится раздобыть фазана и трюфелей – там, на пустыре. А не желаете оленины?
– Я бы не отказалась, – вздохнула Маргарет.
Тедди вышел из фургона с винтовкой двадцать второго калибра за плечом. Поймал за грядками парочку гладких хорьков, посадил их в клетку и отправился на охоту в компании трех бойких джек-рассел-терьеров.
Потрескивание огня в камине и дробный топот опоссума на крыше разбудили Молли Даннедж. Держась за стены, она добрела до кухни. Худенькая девушка опять крутилась возле печи – размешивала в кастрюле отраву. Молли опустилась в ветхое кресло у огня, девушка протянула ей тарелку каши. Старуха упрямо отвернула голову.
– Еда не отравлена, – сказала девушка. – Все это ели.
Молли обвела взглядом комнату: никого.
– Что ты сделала с моими друзьями? – подозрительно осведомилась она.
– Они поели и ушли, – улыбнулась Тилли. – Сейчас дома только мы с тобой, мама.
– Долго ты здесь пробудешь?
– Пока не решу уехать.
– Тут нечего делать.
– Как и везде. – Тилли поставила тарелку на стол перед матерью.
Молли зачерпнула кашу и спросила:
– Зачем ты вернулась?
– Хочу тишины и покоя, – просто ответила Тилли.
– Черта с два! – заявила старуха и метнула содержимое ложки в дочь.
Горячая каша, точно расплавленная смола, обожгла руку Тилли. На коже вздулся волдырь.
* * *
Тилли закрыла рот и нос платком, завязанным сзади; поверх широкополой соломенной шляпы натянула мешок из-под лука и присборила его на шее с помощью шнурка. Брючины засунула в носки и, толкая перед собой пустую тачку, двинулась вниз по склону. На свалке Тилли спустилась в мусорную яму и стала копаться в зловонных остатках пищи и размокших газетах. Над ее головой роились мухи. Пытаясь вытащить из кучи инвалидную коляску, наполовину зарытую среди отбросов, она вдруг услышала мужской голос:
– У нас дома есть точно такая же, причем исправная. Можешь ее взять.