За полчаса до полуночи в коттедж
постучалась Карина с дежурной улыбкой на лице. К тому моменту я уже
переоделся в жутко неудобный смокинг с удавкой вместо галстука и
стоял, точно палку проглотивши. При малейших попытках горбиться или
сутулиться спина и плечи невыносимо ныли — Альберт выправил мою
осанку ударами трости и преуспел в этом куда больше, чем в обучении
колдовству.
В ночной тиши мы добрались до замка —
ни охраны, ни прислуги на глаза не попалось, но неверные тени по
углам создавали впечатление непрерывной и тщательной слежки. Сам же
дворец больше напоминал склеп, наспех украшенный к поминкам. На
полу лежали красные ковры — но ровно такой ширины, чтобы
разминулись двое, хотя свободного места еще хватало.
В каменных чашах по углам росли розы,
и я готов поклясться, что усеянные шипами ветви хищно шевелились
всякий раз, когда мы проходили мимо. С холодных голых стен на нас
взирали портреты вампирских дворян, вызывающих стойкие ассоциации с
фэнтезийными эльфами. Слишком уж красивыми и правильными были их
скуластые треугольные лица, да и длинные волосы добавляли
ривенделлского шарма.
В остальном же обитель упырей
выглядела заброшенной и запустевшей, а высоченные стрельчатые своды
давили на душу как пресс. Еще большей тревоги нагоняли окна —
высокие и узкие, как бойницы, застекленные красными витражами.
Лунный свет, проходя сквозь них, падал на стены пролитой кровью и
подкрашивал багряным едва заметный холодный туман.
Казалось, хозяева всеми силами
старались подчеркнуть свое отличие от людей и их укладов, а заодно
показать жалким букашкам место в пищевой цепочке. Но вот коридор
закончился, и мы оказались в просторном зале — некоем подобии
оперного театра с громадной многоярусной люстрой.
Под ней стояли два золотых трона на
фоне пурпурного занавеса, а первый ряд перед сценой отвели под
закрытые вуалями ложи. И судя по виднеющимся за ними силуэтам, нас
привели последними, как самых слабых и недостойных случайной
встречи с фаворитами. Недобрый знак, впрочем, что тут вообще может
быть доброго?
— Прошу, — служанка приоткрыла
занавеску, и мы заняли свои кресла.
Несмотря на мягкую обивку, я сидел,
как в железной деве — мало того, что спина болела, так еще и
предвкушение грядущего представления не внушало особого
спокойствия.