— Карина.
— Да, ваше сиятельство?
— Мы с тобой одни вдали от замка, так
что давай немного сбавим градус официоза. Если тебя что-то тревожит
— просто скажи, а я постараюсь помочь.
Какое-то время горничная молчала,
отвернувшись к окну. Я видел сомнения на ее хмуром личике и потом
не торопил с ответом. Наконец она произнесла, не отводя взгляда от
проползающих вдали пейзажей:
— Я крайне редко покидаю дворец. И не
люблю общество простолюдинов. Не потому, что испытываю к ним
презрение — вовсе нет. Просто... — служанка вздохнула, собираясь с
духом, — они ненавидят нас. Ненавидят истово, всей душой. Не верят,
что настало новое время и новый порядок. Пугают нами непослушных
детей. Распускают слухи. Бросают под ноги чеснок и украдкой крестят
за спиной. На Масленицу сжигают наше чучело. Вместо тынов и плетней
используют заточенные осиновые ветви. А когда на них вешают посуду
для просушки, то обязательно рисуют на ней оскаленные клыки. Я уж
молчу про то, что вампиру в деревне никто и доброго слова не
скажет. Дети разбегутся, бабы сунут дулю в карман, а мужики стиснут
зубы, как на дыбе. Так что эта поездка — не из приятных.
— Ты могла бы загодя предупредить. Я
бы взял кого-нибудь другого.
— Пустяки, не обращайте внимания. Вас
не должно беспокоить настроение какой-то служанки.
— Позволь мне решать, о чем
беспокоиться, — чересчур резко ответил я, и горничная тут же
склонила голову.
— Прошу прощения за дерзость,
господин.
И вновь превратилась в робота,
отвечая односложно и только по делу. Бабы — что с них взять. Хоть
человек, хоть вампир, а суть одна. Я оставил попытки долбить лед
лбом, молча уставился в окно и вскоре задремал, убаюканный
монотонной качкой.
Очнулся под вечер от лая собак,
скрипа ворот и лошадиного ржания. Карета въехала на богатое
подворье и остановилась у роскошной двухэтажной усадьбы с резными
полуколоннами и лепниной на фасаде из красного кирпича.
Всюду царила суета — челядь носилась
так, словно на пасеку залезли медведи, а сам хозяин в спешке
ковылял на крыльцо, одной рукой сжимая трость, а другой поправляя
галстук. Я не большой специалист в помещичьем хозяйстве, но,
например, пару раз бывал в Михайловском, где довольно
продолжительное время жил один небезызвестный поэт. И сразу
отметил, что обитель Парамонова больше напоминала средневековую
крепость, обнесенную высоким частоколом с вышками и боевым
ходом.