А
там по прежнему обретался Мидьяр Ле-Кинаро, и я была на все сто процентов
уверена, что пел он действительно для меня. И хотелось, о великие Стихии, как
же мне хотелось на одну короткую секунду поддаться соблазну и позволить себе…
нам… ему… позволить хоть что-то.
Коварный
внутренний голос нашептывал, что вовсе не обязательно идти во все тяжкие, как
советовала подруга. Зачем, если можно просто шагнуть к нему ближе, коснуться
носом шеи, прикрыть глаза и вдохнуть горячий запах миндаля и его тела. Положить
руки на широкую грудь. Это ведь даже не объятие, а так, почти приличное
действие. Практически случайное, ведь можно, например, оступиться.
Я
застонала, с нажимом потерла виски и потрясла головой, стараясь избавиться от
наваждения.
Но
мое наваждение всегда ходило за мной по пятам.
—
Опять бежишь? — раздался негромкий голос за спиной. — Право, мне всегда
казалось глупым твое прозвище. Мышь. Но надо признать, что в отношениях со мной
ты его оправдываешь, Миррайна. Не надоело?
Сердце
с размаху рухнуло вниз и пробило, кажется, не то что подошву ботинок и мостовую,
но и как минимум пару десятков метров земной коры. Так, собираемся,
разворачиваемся и улыбаемся! И задаем вполне логичный вопрос.
—
В каких отношениях?..
—
Наших, — не постеснялся повторить мужчина, что стоял прямо за моей спиной,
прислонившись боком к стене трактира. Поза была самая по-мужски агрессивная.
Скрещенные на груди руки, мрачное выражение лица, которое слегка расплывалось
перед моим взором.
Домой,
пора домой, срочно домой. Пока не поздно. Свежий воздух добил все то, с чем не
справился глинтвейн.
—
Господин Ле-Кинаро, напоминаю в сотый раз, что у меня есть жених, стало быть,
ни о каких отношениях, кроме рабочих не может быть и ре…
Закончить
я не успела, потому что он даже слушать меня не стал, просто шагнул вперед,
запустил руку в волосы и, притянув к себе, запечатал губы поцелуем.
Первый
поцелуй — как первый вдох волшебной пыльцы. Раскрашивает мир в радугу цветов,
воспламеняет кровь, заставляет задыхаться от эйфории… и вызывает привыкание с
первого раза.
Интересно,
когда я пропала окончательно? Сейчас или еще при первой встрече? Но неважно,
это все казалось безумно далеким и незначительным.
Главное,
что в это мгновение он, жадно целуя, прижимал меня к себе.