— Мы точно не отравимся? — спрашиваю белку, грустно глядя на
мокрый стул, который никто не спешит протирать.
— Точно, — крайне сильно удивляется зверёк. — Почему
спрашиваешь? Каждый день почти здесь едим.
Желудок издает крик раненого кита, напоминая, что вполне
согласен немного отравиться, ибо почти переварил сам себя.
— Вы сегодня припозднились, — говорит Гретти, смахивая со
столешницы крошки, прежде чем плюхнуть керамический горшочек с
крышкой.
— Много посетителей, — уклончиво отвечаю, продолжая
гипнотизировать стул.
Девушка перехватывает мой печальный взгляд и, выругавшись,
вытаскивает из-под стойки запасной.
— Вот жеж нелюди проклятые! Поужрутся, а потом мебель
портят!
Новый предмет мебели выглядит не намного лучше, но хотя бы не
имеет свежих следов преступлений. Что ж... А кожаные брюки это
отличное дизайнерское решение.
Нис вовсю обхаживает Гретти, напрочь забыв про меня. Девица же
активно почесывает пушистое беличье пузико, глупо подхихикивая на
особо пошлые шутки. Оно и к лучшему. Постоянный контроль со стороны
белки, а пуще этого непрекращающийся треп раздражают почище мелкого
камня в ботинке, который ни увидеть, ни вытряхнуть, но при ходьбе
жутко мешает.
Поэтому временная передышка от хвостатого всезнайки то, что
сейчас нужно.
В голове каша из реальности и нереальности. Точнее полное
отсутствие понятия, что реально в данный момент.
Внимательно смотрю на металлическую ложку, выдавленными на ручке
буквами «ХД» — она настоящая. Перевожу взгляд на содержимое
горшочка. Дымящееся месиво выглядит не слишком аппетитно, но если
отбросить брезгливость и подключить фантазию, то вполне можно
разглядеть там картошку, разваренную до состояния пюре с кусочками
лука, чеснока, какой-то некогда зелёной травой и волокнами
неопознанного мяса. Воды повар не пожалел, чего не скажешь об
остальных продуктах. Но это горячо, сытно, и если верить белке, то
инфекционно безопасно.
Напрягаю мозги из последних сил, стараясь ухватить обрывки
воспоминаний, роящихся в голове. Высокие дома с яркими огнями,
машины, проносящиеся с ревом на большой скорости, троллейбусы,
целяющиеся своими «рогами» за провода. Всё это здесь отсутствует,
но присутствует в моей памяти, хоть и в виде бессвязных обрывков. И
главное! Стойкое убеждение, что моё тело — не моё! Совсем!