- В-ваше Благородие, - вдруг говорит Олег Барын, тряся вторым
подбородком. – Мы всего лишь деловые люди, бизнесмены, мы ничего не
крали у вас. Павел продавал – мы брали. Откуда ж нам было знать,
что это… чьи-то схемы?
Бинго. Подлянка выявлена. А диктофон в моем кармане бдит и
записывает.
- Олег! Не смей! – взвывает Гривин. – Не говори нечего!
Да поздно трепыхаться. Всё уже сказано.
- Точно-точно, - ноет Аскольд Томер. – Нам прискорбно узнавать,
что вас обворовывают собственные топ-менеджеры, Ваше Благородие. Но
мы с Олегом не причастны…
- Замолчите! – вскакивает Гиврин. – Я не потерплю клевету на
свое честное имя в собственном доме!
- О, мы заговорили о собственности, Павел? – приподнимаю бровь.
– Тогда вынужден тебе напомнить, что сам ты – принадлежишь мне.
Точнее принадлежал, пока действовал твой договор вассалитетного
найма. А раз за это время ты проявил себя, как токсичный
вредоносный субъект, я вправе наказать тебя, в назидание всем
остальным. Смертной казнью наказать, Павел.
Мгновенная тишина, густая, как парное молоко. А затем поток
бурного отрицания:
- Как это смертной казнью?! Нет! Вы не можете! Это
незаконно!
- Уложение «О дворянских правах», - пожимаю плечами. – Еще как
законно. Ты мертвец, Павел. Смирись и прими свою участь, как
мужчина.
Но не судьба. Ноги Гиврина подламываются, и он оседает прямо на
пол.
- Нет! – воет он. - Ваше Благородие, зачем же так?! Есть же суд,
есть же тюрьма!
Напуганные девицы на диванах плачут, вжимаясь в подушки
кресел.
- Мне нужно распугать крыс, - киваю на Прижина, Барына и Томера.
– Видишь какие жирные, это они отъелись на краденом зерне, -
конкуренты вздрагивают. – Не бойтесь, судари. Пока вам ничего не
угрожает. Сегодня вы только зрители. Надеюсь, в будущем вы будете
умней.
- К-конечно, Ваше Благородие, - выдыхает Прижин. – Можно, мы
пойдем?
- А как же представление? – удивленно спрашиваю. – Как же урок?
Нет, уважаемые судари, вы останетесь до конца. Ясно вам? Зато
впредь будете знать, что Арсений Беркутов не болотопсом жеваный.
Впредь вы подумаете десять раз прежде, чем обворовывать меня. ЕСТЬ
ЕЩЕ ВОПРОСЫ?
Вся троица, изливаясь потом, качает головами. Достаточно
попугал? Чтобы наверняка, растянем еще немного. Девицы плачут,
гости трясутся, а Гиврин с истошным воем резко срывается в сторону
двери. Но Тимофей бдит. Подскок, удар, и бывший гендир с грохотом
падает на журнальный столик. Стеклянная столешница ломается, по
гостиной разлетаются звенящие осколки.