Еще во дворе усадьбы меня настораживает, что у крыльца поджидает
заведенная «Волга». За рулем Тимофей читает газету, языком смачивая
пальцы перед очередным перелистывание страницы. Почему мама не
уехала на завод? Слугу не отвлекаю, иду сразу в дом.
В столовой обнаруживается Елизавета. Грустная-грустная сидит, а
когда вхожу, пристально смотрит мне в глаза, как на радугу, словно
потерялась в сомнениях, словно ищет ответ на моем лице.
- Сынок…Сеня… - она словно хочет меня наругать, но не может.
Просто не хватает силы воли повысить голос на любимого сына.
- Мама, что случилось?
- Ты не ночевал дома, Сеня, - с укоризной смотрит.
- Конечно. Я же предупреждал, что ночь проведу на заводе, -
теряюсь. – И знаешь, всё прошло успешно. Продукт готов, даже
презентован княг…
- Мне доложили, что ночью ты уехал с завода вместе с Екатериной,
- прерывает мать. – Скажи честно, сынок, ты спишь с этой
взрослой женщиной?
Фу-у-ух, камень с души, а то уже подумал, кто-то умер. Но что же
тогда выходит? Меня вздумали учить жизни? Атата. Придется показать
матери границы допустимого.
- Мама, - строгим тоном говорю. – Да, сегодня я спал с
Лизоблюдовой Екатериной, нашим новым генеральным директором. Это
мое личное дело. Не волнуйся и не переживай. Твой сын – тоже
взрослый человек и знает все возможные последствия своих
решений.
Елизавета не отрывает от меня удивленного взгляда. Такое
ощущение, что она шокирована, и даже не тем, что я сказал, а
как. А потом из ее прекрасных глаз скатывается слеза по
щеке. Меня прошивает током. Ни о чем не думая, бросаюсь к Елизавете
и обнимаю. Она почти сразу успокаивается, но все равно долго не
отпускаю ее.
- Мама, прости, - ласково глажу по волосам. В то же время
поражаюсь самому себе. Сыновьи инстинкты оказались очень
сильны.
- Ничего, Сеня. Всё ведь правильно сказал. Взрослый ты у меня
уже.
- Тогда почему плакала?
- Просто ты сейчас был так похож на своего отца, Сеня, - она
тяжко вздыхает. – Сева почти так же говорил, когда…когда…
Но я уже догадался.
- Когда погубил наш род, - договариваю почти шепотом.
Секунда тишины.
- Да, - Елизавета зарывается лицом мне в плечо. – Прости, но это
так.
- Извиняться нужно вовсе не тебе, а отцу, - крепче прижимаю к
себе мать. – Но рассказать правду всё же нужно. Пора бы уже. Что
натворил Всеволод, мама?