Покачав головой, Тимофей выруливает на дорогу. Мама ничего не
говорит, лишь смотрит на меня беспокойно.
Проходит еще пятнадцать минут, и мы добираемся до усадьбы
Свиридовых. Елизавета надевает хладнокровную маску, только все
равно не удерживается от пары завистливых взглядов. Наш дом не
уступает в величине и красоте фасада, но людей для обслуживания
поместья у наших оппонентов больше в разы. Тут и садовник, и
охрана, и снующие между строениями слуги. Что же, логично, этот род
не проиграл в войне с Выборгскими почти всё свое состояние.
Тимофей, как слуга, остается у машины. Миловидная служанка
провожает нас с Елизаветой до дверей кабинета.
- Вам сюда, Ваше Благородие, - девушка обращается к матери, как
к старшей гостье, бросив быстрый взгляд на меня. Успеваю
перехватить его и легкой улыбкой задержать на себе внимание.
Служанка краснеет и отступает в сторону.
- Позволь мне первому войти, мама, - не дожидаясь ответа, я
толкаю ажурную, в вычурных врезках дверь. Первым, что увидят
собравшиеся внутри, будут моя трость и хромающая нога. Пускай
исправник и доктор лицезрят, кого обвиняют в избиении здорового
лба.
В кабинете я оглядываю пятерых мужчин. Во главе дубового стола
откинулся в кресле, должно быть, сам Анатолий Свиридов, насупленный
господин за сорок. В руках Анатолия незажженная трубка, подле руки
графин с водой. За приставным столом сидят доктор Николай Амосов и
исправник Юрий Давыдычев. Обоих я узнал, так как Арсений их видел
не единожды. Ну а на диванчике у стены уселся уже лично мой
знакомец, а рядом с ним - наследник рода Павел. Последнему лет
девятнадцать-двадцать, вид у наследника какой-то
кровожадно-азартный. Виктору уже исцелили и нос, и руку. Его
розовое лицо пышет здоровьем, а глаза горят злым весельем.
Во мне загорается огонь. Да, парниша, ты прав. Сейчас будет
очень весело.
Когда я вхожу вперед Елизаветы, все удивленно приподнимают
брови. Анатолий фыркает.
- Молодой человек, вас не учили пропускать даму первой? Тем
более, вышестоящего члена рода, - упрекает старший Свиридов. –
Елизавета Юрьевна, смотрю, процесс воспитания в роде Беркутовых
сильно хромает.
- В роде Беркутовых хромает лишь моя нога, Ваше Благородие, - я
сам отвечаю на оскорбление. – Что касается того, кто должен входить
первым, вы тоже ошибаетесь, Анатолий Игоревич. Ибо не тот случай.
Мы попали далеко не в благодушную атмосферу. В целях безопасности я
решил сначала удостовериться, что ваш кабинет не таит угрозу жизни
моей матери. – После этих слов низко киваю господам согласно
этикету. – Юрий Иванович, Николай Викторович.