И все равно возвращаемся на зимовку довольные и возбужденные. От переизбытка кислорода закрываются глаза и шумит в голове. После сытного обеда, который приготовила жена сторожа, Лидия Фёдоровна, маленькая, но очень шустрая женщина, нас вообще разморило.
— Отдохните, — приказывает нам отец. — Я же вижу, как вы морщитесь от вида крови. Михайлович свежевать кабана будет.
Мы с Мишкой сбегаем на второй этаж. Он вытаскивает телефон и разочарованно бросает его на кровать.
— Связи нет.
— Конечно, мы далеко от вышки.
— А сколько километров до посёлка? Может, сгоняет туда по-быстрому.
— И что тебе приспичило? — смотрю на него подозрительно. — Темнеет уже. По лесу пробираться в такое время — так себе удовольствие.
— Жаль. И что делать будем?
— С кем вдруг поболтать захотелось? С Полиной? Ты смотри, с ней надо быть осторожнее. Сёструха — красотка, но совсем безбашенная. Не заметишь, как голову потеряешь и в ручного питомца превратишься. Тяф-тяф!
— Да ладно тебе! — друг смущенно отводит глаза.
Мы немного поболтали и не заметили, как задремали: день в лесу на свежем воздухе, впечатления и вкусная еда выключили нас обоих.
Когда открываю глаза, не понимаю, где нахожусь. В комнате чернота, хоть глаз выколи, и через окно не проникает свет.
Неужели ночь? Мы столько проспали?
— Мишка, подъем! — я вскакиваю и тормошу друга, который заснул на диване.
— А, что? Где мы? — он сонно трёт глаза. — Почему темно?
— Не знаю, — щелкаю выключателем, но не загорается ни одна люстра. — Надо проверить. Вдруг генератор загнулся.
Ощупывая все вокруг, мы спускаемся на первый этаж. Здесь тоже тихо и темно.
— А где все? — глухо спрашивает Мишка.
— Может, в бане? Папа, дядя Ваня, вы где?
В полной тишине мы пробираемся по дому. От скрипа деревянного пола по коже бежит мороз: жутковато. Я нахожу подсобку, где спрятан генератор и поднимаю рубильник. Оба вздыхаем от облегчения, где свет, там жизнь, не зря так говорят.
Но по-прежнему в доме пусто. Трогаю на плите кастрюли, они ещё тёплые. Такое впечатление, что все поужинали и вышли во двор. Одеваюсь, Мишка повторяет за мной. Вылетаем на крыльцо — пусто.
— Погоди, — хлопает себя по лбу друг. — А собаки где?
Точно, не доносится лай собак, а они обычно чутко реагируют на чужака, которыми сегодня являемся мы. Не сговариваемся и бежим к вольерам — никого.