- Не принято. Я извиниться хотел, -
оправдывался блондинчик.
- Ишь, хотел он - рявкнула баб Валя и
стегнула его полотенцем по плечу. - А теперь садись к столу… Как
там тебя величать-то?
- Ян.
Старушка на мгновение задумалась, а
потом злорадненько улыбнулась.
- Значит, Яшей будешь. Садись,
Яшенька, за стол.
Немец даже не вздрогнул. Только
удивленно поднял голову и виновато улыбнулся, увидев замершую в
дверях меня.
- За стол?
- Ты ж голодный был, - прищурилась
она, - или нет?
- Голодный-голодный, - поспешно
заверил ее он и немного неуверенно присел за стол.
- Цветы! Цветы давай сюда. Да не
помни, дурень!
Чуть не рассмеялась – до того
потешное лицо стало у Яна. Он явно разрывался от противоречивых
эмоций. С одной стороны, как же это так – его, страшного и ужасного
господина Петермана, обозвали дурнем. А с другой – не ругаться же с
пожилыми людьми в их же доме.
Краем глаза заметила, что дед Сеня
достал из серванта всежевыкопанный хрен и бутылку коньяка, что была
у него припасена для особенных случаев. Видимо, дед посчитал, что
сей случай наступил. Чай, как-никак с немцем за один стол собрался
садиться и хреном его доморощенным потчевать.
Немца стало даже немного жалко. Он со
смиренным видом сидел за столом и с расширяющимися от ужаса глазами
наблюдал, как дед готовится к тому самому «потчеванию». Старичок
налил два граненых коньяком до краев и на мелкой терке стал крошить
хрен. У меня от резкого запаха моментально зачесалось в носу.
- Ох, хорош хрен уродился! –
нахваливал дед свое угощение.
На Яна стало страшно смотреть. Он,
видимо, уже триста раз пожалел, что решил извиниться. Беспомощно
посмотрел на меня. А что я? Только и пожала плечами. Сам же на ужин
приперся. Вот и терпи теперь. А я посмотрю и буду наслаждаться
твоими мучениями, соколик мой. Вот такая я кровожадная. Должна же и
для меня быть предусмотрена хоть какая-то моральная компенсация за
испорченный вечер.
Я уже приготовилась, заняла место в
первом ряду и… баб Валя всю малину испортила.
- Яшенька, ты руки-то мыл?
Блондинчик ухватился за этот вопрос
как за соломинку.
- Нет.
- Тогда поди на улицу. Там рукомойник
висит. Женя, проводи гостя.
Провожу-провожу. Куда же деваться.
Сейчас вот возьму метелку и провожу его как следует.
Вышла с веранды вслед за мужчиной и
глубоко вздохнула. На улице стало свежо. Как-никак уже конец лета
наступает. Скоро конец уборочной. От этого сердце жалостно сжалось.
Я сделала все, что смогла, но это всего лишь небольшая отсрочка.
Что мешает Петерману подождать, пока Виталий Иванович не прикатит с
Мальдивов.