Пока я задумчиво разглядывала спину
немца, он успел помыть руки, тщательно вытереть полотенцем.
- Помыли ручки? - почти ласково
поинтересовалась я.
- Да, Евгения.
Мужчина повернулся и замер. Еще бы! Я
б на его месте вообще бы в сторону калитки вслед за Луганским
бежала.
- А теперь скажите честно, какого,
вашу мать, карбюратора, приехали с этим вонючим веником?! - рыкнула
я и, приняв боевую позу, половчее перехватила метлу.
И что, вы думаете, этот гад сделал?!
Мягко улыбнулся и, подойдя ко мне близко-близко, негромко
сказал:
- Ты такая смешная, когда злишься.
Словно рассерженный ежик, - и положил свою клешню поверх ладони,
которая судорожно сжала черенок метлы.
От интимности, с которой были
произнесены эти слова, я даже дара речи лишилась. Ян же, абсолютно
не теряясь, осторожно высвободил метлу из цепкого захвата и потянул
меня за руку в сторону огорода.
- Куда вы меня тащите? – наконец
отмерла я.
- К речке. Мне кажется, отсюда
открывается чудный вид, - невозмутимо ответил мужчина и прибавил
шаг.
- Э-э-э, господин Петерман, вы
нормально себя чувствуете? – на всякий случай осведомилась я.
Он вдруг резко остановился, и я чуть
не впечаталась носом в его спину.
- Плохо я себя чувствую. Плохо, - все
так же странно ответил он. - И все из-за тебя.
- А причем здесь я? – совершенно
искренне удивилась я… ну почти искренне.
Ничего не сказав в ответ, Ян отпустил
мою руку и продолжил целенаправленное движение в сторону реки. Мне
не осталось ничего, кроме как двинуться следом за ним. Что-то
подсказывало, что не нужно оставлять этого ненормального в
одиночестве. А то еще решит утопиться. Как после этого тут
купаться?
Остановился немец у мостика, скинул
туфли, носки и пошел к воде. И все это с каменным выражением лица.
Я же бочком, бочком стала подкрадываться поближе. На всякий случай.
А то он того… самого надумает.
Вопреки ожиданиям моей кровожадной
фантазии, мужчина просто с тихим вздохом опустил ноги в воду,
предварительно закатав брюки.
Я замерла за его спиной, не решаясь
подойти ближе. Смотрела на расслабленные плечи и опущенную голову
Петермана, понимая, что этот человек с каждым разом все больше
разрушает мои стереотипы. К примеру, если Луганский был открытой
книгой, пусть еще непрочитанной и интересной, но я всегда знала,
как он может поступить в той или иной ситуации. А господин немец –
одни сплошные противоречия, острые углы и подводные камни.