Я с недоумением
посмотрел сперва на хранившего молчание весь наш разговор Ричарда,
затем перевел взгляд на Мэллона.
— Ну так… Молодцы, честь
и хвала. Продолжайте в том же духе. Но не пойму, зачем вам я? У
меня своих проблем хватает с Змееносым.
— Грядёт война, по
сравнению с которой твоё противостояние с Томом Реддлом — детская
возня в песочнице.
— И что я могу сделать?
— прямо спросил я. — Мне под силу вершить судьбы милионнов? Нет, я
же Гарри. Просто Гарри…
— Ты не просто Гарри, —
качнул головой одноглазый воитель. — Ты Избранный, а это не пустые
слова. Древнее пророчество нашего мира гласит о тебе, мы точно его
истолковали — ошибки быть не может.
— И о чём идёт речь в
вашем пророчестве? О рождённом на исходе седьмого месяца? — фыркнул
я.
— Это не тема для шуток.
— насупился Мэллон. — Вера в пророчество — это то, что вселяло
надежду в сердца многих тысяч воинов. Гласит оно о днях, когда из
пучин гнева и забвения вернётся первый и самый легендарный из
гоблинских королей — Моргот. Я поверг и низложил его тогда, в
первую войну между магами и гоблинами, и мы были уверены, что он
погиб, поэтому непозволительно расслабились и занимались рутинным
подавлением мелких гоблинских мятежей, которые поднимали
ослабленные и лишённые всякой надежды на успех ксеносы.
— Вот и разобрались.
Зачем вам моё участие? Сами с мелкими отрядами ушастых не можете
справиться? Моргот был уничтожен навсегда, это каждый студент
знает! — выпалил я, и в воздухе повисло гнетущее чувство тревоги,
словно злая магия этого имени влияла на мир живых.
— Нет, — грустно
воззразил Мэллон. — Дух Моргота уцелел. Тогда мы смогли ценой
огромных потерь одолеть его и изгнать. Многие века он копил силы и
злобу, чтобы вернуться в мир людей. Это событие будет называться
Дагор Дагорат, или же Битва Битв — последнее сражение между людьми
и гоблинами, после которого решится судьба одной из рас. Гоблинский
король Моргот материализуется, откроет портал, и в мир хлынет
озлобленная орда остроухих пришельцев. Только ты, Гарри Поттер,
можешь остановить это. По моей информации, гоблины что-то задумали,
и это явно не очередное мелкое восстание.
Воцарилось долгое
молчание. Я сидел и пытался переварить свалившуюся на меня
информацию. Казалось бы, жил себе и не тужил, шёл по проторенным
дорожкам канона — и тут открывается такое. Нарушился естественный
ход вещей, всё нарушено.