попасть в руки его знакомого? У меня леденеет пропитанная сердечными
каплями кровь. Все это начинает смахивать на фарс. Неужели… Нет, этого
не может быть. Разве можно быть таким холодным бессердечным
циником?! Я набираю дрожащими пальцами номер, который значится на
всех распечатках. Длинные гудки тянутся целую вечность, отдаваясь болью
у меня в ушах. Не берет. Видит мой номер и не берет трубку. Я зверею и
начинаю трезвонить без остановки. На тридцатом звонке электронный
голос сообщает мне пофранцузски: «абонент не существует». Et voila!
Концы в воду. Выбросил карту, купил новую. Выбросил надоевшую
рижскую игрушку, нашел новую. Уже почти не сомневаясь, что стала
жертвой жестокого розыгрыша, я всетаки просматриваю информационные
блоки в поисках недавней авиакатастрофы. Нет, как и следовало
предположить, подобных сведений не наблюдается. Я решаю на этом не
останавливаться и разыскиваю авиакомпании, которые в тот день
совершали рейсы ПарижСидней. Система выдает мне два варианта Air France и Virgin Atlantic. Я по очереди связываюсь с парижскими офисами
обеих компаний и выясняю, что никаких аварий не было ни в тот день, ни
за весь прошедший год. Я интересуюсь, числился ли в списках пассажиров
Лоран Дюссан. Мне оба раза вежливо отвечают. Что подобной информации
предоставить не могут. Ладно, это уже не суть важно. Главное, что
авиакатастрофа – вранье с целью от меня избавиться. Боже мой, уж лучше
бы он и, правда, разбился!
Я, уже не колеблясь, выбиваю сигарету из маминой пачки Vogue и жадно
затягиваюсь. Жадничаю я напрасно, мое отвыкшее от табака горло
отзывается возмущенным кашлем. Как он мог?! Он ведь сам первый
заговорил о любви, о помолвке. Никто ведь его за язык его поганый не
тянул. Я давлюсь сигаретным дымом и слезами. Вдова на похоронах ни разу
в жизни не виденного жениха! Выдумала тоже. Наивная дура! Говорила же
мама – не доверяй мужикам из Интернета. Надо было раз в жизни
послушаться. А он, какая же всетаки сволочь! Нет, чтобы просто сказать –
извини, встретил другую, настоящую, а не виртуальную, прощай, не
поминай лихом. Нет, надо было выдумать этакую героическую смерть. И
ведь готовился же, гад. Не зря пел мне про свои предчувствия и просил
помнить всю жизнь, что любил, и носить траур до пенсии. Я скрежещу
зубами от распирающей меня злости и обиды. Сигарета догорает, и я