Вайлет уже потянулась к парику, как вдруг
затормозила. Выдохнула, опустила руку и снова посмотрела в глаза Чарльзу. Он
вопросительно вскинул брови, но ничего не сказал.
— Сначала обещайте, что на этом всё закончится, —
решилась Вайлет.
Лёгкая усмешка на его губах была такой быстрой, что,
возможно, только показалась. Смотрел Чарльз серьёзно, сосредоточенно и
задумчиво.
— Что «всё»? — вкрадчиво спросил он, едва уловимо
подавшись вперёд.
Да прекрасно Чарльз понимал, что Вайлет имела в
виду. Вот как раз на это она была готова поставить всё своё состояние. Он знал,
чего она боялась. Но, видимо, не собирался хотя бы немного облегчить ей задачу.
Теперь ещё и произнести это всё надо, хотя с каждой секундой даже просто стоять
перед ним становилось невыносимо.
Безумно хотелось сорваться с места и прямо сейчас
бежать отсюда. Возможно, Вайлет так бы и сделала. Но дверь могла быть заперта…
Ведь странно, что никто так и не пришёл, время не такое позднее.
— Наше знакомство и ваши требования, — наконец,
нашла в себе силы ответить Вайлет. — Мы условились только на… парик и рубашку,
после чего я сразу одеваюсь и ухожу, и вы меня не задерживаете.
Внутри всё дрожало, но Вайлет умудрилась говорить
уверенно, твёрдо, непоколебимо. Даже строго и максимально отчуждённо.
— А с чего вы взяли, что всё может пойти по-другому?
— Чарльз спросил вроде бы в тон ей, но Вайлет не могла не различить какие-то
коварные нотки.
Пауза после его слов оглушала. Чарльз спросил так,
будто все её опасения — только её домыслы, но... Вайлет не была настолько
наивна. Нет, правда, она признавала, что могла ошибаться в людях и их
намерениях. Но только не сейчас. И только не в нём.
И отсутствие неловкости от того, что ляпнула лишнее,
это лишь подтверждало. Вайлет попала в точку, и Чарльз мог продолжать
дразниться, но своего не добьётся. Она не покажет ни тени сомнения, смущения
или какой-либо ещё слабости.
— Вы не похожи ни на кого из тех, кого я когда-либо
встречала. Мне кажется, вы лишены благородства и затеяли со мной какую-то
непонятную игру. Я не хочу в ней участвовать, — странно, но говорить это ему в
лицо оказалось даже легко. Правда, непроницаемая невозмутимость Чарльза слегка
раздражала. Ему словно не было дела до каких-либо укоров, и даже этот выпад
Вайлет его не удивлял. — Я выполню своё условие только потому, что у меня нет
другого выбора, но если… Если вас не убедят мои слова остановиться на этом, мне
придётся действовать иначе.