— Насколько я понимаю, вампиры не считают себя
равными людям. И если я стану одной
из вас, тоже перестану быть частью людского общества, — Вайлет проговорила это
с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле. И даже осмелилась
подчеркнуть условность этой ситуации. — Но сейчас я — человек. А потому
требовать от меня убивать себе подобного неуместно даже по вампирским меркам
восприятия мира.
Чарльз усмехнулся, вперив в неё пристальный взгляд.
Но Вайлет выдержала — и эту ухмылку, и тяжесть почти немигающего зрительного
контакта. Она была уверена в своей правоте. Вряд ли её словам можно было что-то
противопоставить. Скорее всего, он просто испытывал её.
— Хорошая попытка, — ровно подметил Чарльз. —
Правда. Мало кто в такой ситуации мог бы сложить логическую цепочку и аргументированно
выразить отказ.
Вайлет не нашлась с ответом, лишь настороженно
повела плечами. Вампир вроде как похвалил, но безэмоционально, просто как-то.
Это не было похоже на отступление. Ведь тогда он не назвал бы её слова «попыткой»?
— Разница в том, что я всегда был вампиром. А ты
слишком ассоциируешь себя с человеком. Тут неизбежен перелом, и логично, что ты
будешь его избегать, а потому вряд ли согласишься стать одной из нас. Так
почему бы не сломать в тебе человека прямо сейчас?
Господи, как можно было рассуждать о таких жутких
вещах так спокойно, уверенно, без тени какого-либо сожаления!..
Если в этом и выражалась вампирская сущность, то
Вайлет скорее умрёт и позволит убить свою семью, чем станет вампиршей. Пусть и
кровь стыла при одной лишь мысли о возможной смерти или, уж тем более, о
невозможности защитить родных. Сформулировать такую вероятность в голове было
слишком тяжело, даже стыдно. Но марионеткой Чарльза Вайлет всё же не станет. Он
ведь может вечно манипулировать ей, а в итоге всё равно убьёт и её, и её семью,
если захочет. Верить в его слово? Да ни за что.
— Если ты сломаешь меня, получишь лишь бледную тень,
а не мою душу, — нашлась Вайлет, хотя уже не особенно верила в возможность убедить
его. — А насколько я помню, ты хотел всю
меня.
Кровь мгновенно хлынула к её лицу — собственная
формулировка напомнила о красноречивых взглядах Чарльза… о поцелуе.
Ход этих мыслей обдал Вайлет презрением к себе. Она
не должна так реагировать. Этот подонок, жестокий и хладнокровный убийца,
заслуживает лишь ненависти. Не стоило пытаться с ним справиться — от него надо
лишь избавиться. Любой ценой.