— Но я жажду увидеться с его высочеством! — Лесток продолжал
визжать, а его акцент усилился. Я так и не понял акцент у него
больше немецкий или все-таки французский.
— Милостивый государь, я вот, например, жажду увидеть дочь
китайского императора. Но, вы же понимаете, что, это наши желания,
и они тихо умрут в нас, так никогда и не исполнившись. Поэтому,
прошу вас уйти, иначе я вынужден буду с помощью гвардии, ежели один
не справлюсь, выкинуть вас отсюда, а это не придаст чести ни мне,
ни вам.
По мере того, как он говорил, его голос становился тише, словно
в этот момент он удалялся от двери, ведущей в мой кабинет. Когда ни
Олсуфьева, ни Лестока не стало слышно, я поставил пресс на стол и
сам выглянул из кабинета. У дверей стоял только тот самый гвардеец,
который не сумел пару слов связать. На стоящем неподалеку столике я
заметил оставленную треуголку. Видимо, бешенный француз немецкого
происхождения прервал процесс сборов восвояси, которые и проводил
посланник из Швеции.
— Вы все слышали, ваше высочество? — Олсуфьев появился быстрее,
чем я думал.
— Да, слышал. Почему вам пришло в голову выставить вон господина
Лестока?
— Господин Лесток находился в чрезвычайно возбужденном состоянии
и мог наделать или наговорить много такого, за что потом долго бы
раскаивался. А что на него могло повлиять?
— Я слишком обеспокоен состоянием здоровья ее величества, и
однажды мне показалось, что все старания господина Лестока не
приносят ощутимого улучшения самочувствия Елизаветы Петровны.
Поэтому я настоятельно рекомендовал ей воспользоваться услугами
моего личного врача. Методы господина Флемма очень сильно
отличаются от методов господина Лестока и в целом пришлись ее
величеству по душе. А теперь господин Лесток склонен обвинять меня
за то, что впал в немилость и что это из-за меня ему
порекомендовали вернуться на родину, весьма щедро одарив при этом,
к слову.
— С одной стороны его можно понять, но с другой, это
недопустимо, так себя вести, — покачал головой Олсуфьев. Я же
внимательно смотрел на него, затем медленно проговорил.
— Вы же не заняты вечером, Адам Васильевич? Видите ли, мой друг
и наставник Гюнтер фон Криббе срочно уезжает по делам, а на
сегодняшний вечер у меня запланирован весьма важный ужин. Не хотите
составить мне компанию? — надо у тетушки поинтересоваться, Олсуфьев
ей очень сильно нужен, или посольство в Швеции переживет, если я
его к себе перетащу, потому что мне нужен секретарь, просто позарез
нужен.