— Так на здоровье. Может, добавки?
— Нет, спасибо, я наелась. Скажите, а где мой сарафан, он был в
комнате в ванной…
— А-а… так я его в стирку кинула, — ответила на мой вопрос Лида.
— Ясно. Эм… а скажите, где мы находимся?
Лида озадаченно на меня посмотрела и сказала:
— Что значит где? Это пентхаус хозяина.
— Ого… даже пентхаус. Выходит, мы на последнем этаже?
— Да, весь отель принадлежит хозяину, а последний этаж полностью
спроектирован под его пентхаус.
— Я поняла, Лида, что это дом Вашего хозяина, а скажите, в каком мы
городе?
— Вика, а Вы разве не знаете? — удивилась она.
Стала бы я спрашивать, если бы знала.
— Нет, Лида, скажите уже.
— Эта не город, мы в станице находимся, — ответила она.
— В какой такой станице? — пришла моя очередь удивляться.
— В станице Руслана Тимуровича.
— Ага… понятно, и кто этот Руслан Тимурович?
— Так хозяин же, — и глядит на меня, как на умалишенную.
— Яс… но, а что хоть за станица, где находится?
— Ну-у… это пусть Вам сам хозяин говорит, а мне пора работать, — засуетилась
Лида.
Смотрю ей вслед, как она вышла и пошла вглубь дома. Понятно, эта партизанка
мне ничего больше не расскажет, верна своему хозяину. Ну, хорошо, и что мне
удалось выяснить? Только то, что его зовут Руслан Тимурович, и я заперта. Заперта
в его отеле, на крыше которого находится его же дом, он же пентхаус. Не густо, но
уже кое-что.
Пошла по направлению комнаты, в которой я сейчас живу. Резко
остановилась, какого черта? Если я могу выходить из комнаты, значит, могу и
передвигаться по дому свободно… наверное. Робко прошла, озираясь, вышла к панорамным
окнам в пол. У меня аж рот открылся, весь гор… то есть станица, как на ладони.
Как же… а это точно станица?
По моему, слишком красиво для станицы? Вообще, разве они бывают такие?
По сравнению с этой станицей мой город выглядит деревней…
Бродила по-тихому в доме, чтобы не заметили. Здесь можно разместить
пять семей. Вопрос, зачем одному человеку такой дом? У него что, какие-то
комплексы?
Прошла осторожно на кухню к столешнице, там, где лежали ножи.
Вечереет, мне становится страшно, скоро Оборотень вернется. Я потянулась к
ножу, рука дрогнула, так и зависла над рукояткой кухонного ножа. Сжав ладонь в
кулак, убрала ее от ножа. Я не убийца, никогда не смогу на такое пойти. Не
смогу в руках держать кисть и карандаш, если опущусь до этого.