Она резкими движениями срывает с себя одежду и кидает на пол. Напряженно
слежу за каждым ее шагом, своей игрой она меня заводит и раздражает
одновременно.
— Белье тоже, сквозь трусы я тебя не трахну.
Я взбешен, надо признать, у сучки талант, чтобы взбесить меня, ей
достаточно открыть свой рот. Ничего… я ему найду другое применение. Сняла
вначале лифчик, швырнула в мою сторону, а затем трусы туда же.
— Да подавись! — выплюнула она мне.
Вот Зараза Рыжая! А вслух сказал:
— Давай в кровать, ложись и раздвинь свои ноги в коленях, живо!
Она развернулась ко мне спиной и нервно направилась к кровати. А я не мог
оторвать взгляда от красивых изгибов ее тела, от круглой вздернутой попки.
Сучка!!! Легла на кровать, вытянула ноги, руки по швам, сжала в кулачки,
зажмурила глаза и прикусила губы, трясется, как осиновый лист. Встал с кресла,
подошел к ней.
— Не понял, что происходит. Вика, что за комедию ты ломаешь? — нахмурился,
строго глядя на нее. — Глаза открой и смотри на меня, — она открыла глаза. — Чего
трясешься, я тебя не собираюсь расстреливать, если только членом.
Снимаю с себя домашние брюки и боксеры. Рассматривает меня, уперлась
взглядом в мой стоящий колом член, и глаза ее расширились до размера блюдца.
— Я… я боюсь тебя, ты меня порвешь!
— Как мы быстро с тобой перешли на ты. Ну, в принципе мы перешли
практически на новый уровень наших отношений, пожалуй, уже пора, — ухмыльнувшись,
сказал я.
— Ты не слышишь, — кричит она. — Ты меня порвешь!
— Прекрати истерику, — пробасил я. — До сих пор никого не порвал и
тебя не порву.
— Кто тебя трахал? Ты вообще нормальный член видела? Согни в коленях
ноги и раздвинь, хочу посмотреть на тебя, — она сглотнула, покраснела, как рак.
— Слушай, поздновато целку включать, — прорычал, теряя терпение. — Согни ноги в
коленях, широко раздвинь и глаза не закрывай, — предостерегающе сказал я.
Рыжая сказала тихо:
— Я стесняюсь, — и снова густо покраснела.
Вздохнул, залез на кровать коленями возле ее ног. Взявшись за ее
голени, сгибая ей ноги, переместил ладони на колени и настойчиво раздвинул,
удерживая их. Уставился на ее гладкую промежность — аккуратная, с пухленькими
розовыми губками. Сел между ее ног так, чтобы она их не сдвинула. Дотронулся до
ее розовой малышки.
— Ты сухая, — осипшим голосом сказал.