Вообще, как оказалось, несмотря на
то, что мутанты могли жить вольно, а писаных законов в их обществе
не имелось, порядок все же соблюдался. Была и организация, и
иерархия. Жаба охотно посвящал нового знакомца в подробности
построения мутантского общества:
— Альфа-верховод, стало быть,
главный.
— Его кто-то назначает? —
поинтересовался Лука.
— Хех, тоже скажешь! — хохотнул
чешуйчатый мутант. — Он же альфа, кто ж его назначит? Альфа
отвоевывает свое место зубами, когтями и железом. Путь альфы залит
кровью. Вот ты ж видел, как покойный Щур, чтоб его труп черви
сожрали, вызывал в Круг Фурга?
— Наоборот.
— Да плевать, они собирались, кароч,
биться за верховенство в группе. Мы рейдеры, нам без старшего
нельзя, а иначе кто будет перед жрецами отвечать? Вот так, значит.
А альфа-верховод, стало быть, должен всех остальных верховодов в
Круге победить. Те могут не принять бой и подчиниться, могут
сдаться и подчиниться. А могут и просто погибнуть.
«Так вот откуда у преступников
Столицы вся эта история с Кругом, — подумал Лука, вспомнив свои
поединки с капитанами Игната. — Или, наоборот, беглые принесли эту
традицию в Пустоши».
— То есть альфа-верховод у нас
главный? — спросил он, поймав себя на том, что сказал «у нас».
— Итить-колотить, Север, ты, конечно,
верховодишь, но как вчера из щели вылез… — подивился подслушивавший
разговор Сахарок. — Мужики, откуда взялся ваш верховод?
— Из Очага, — ответил Йогоро.
Четырехрукий сплел пальцы и вытянул руки, хрустнув суставами. — А
ты, сладкий, слишком много вопросов задаешь. Для того, кто был
подстилкой Крэга… — Сделав после этих слов паузу, он спокойно
сообщил: — Короче, не борзей, порву.
— Так кто главный-то? — повторил
вопрос Лука, обращаясь уже ко всем. — Че пялитесь, новички? Мою
историю мужики знают, я не местный.
— Вот это новости… — пробормотал
Кецарик, мелкий мутант без примечательных черт, если не считать
огромного кадыка и крючковатого носа. — Ох, не прогневить бы
Двурогого. Не по закону верховодить пришлому…
— Пасть захлопни, — посоветовал Фург.
Шерстистый всю дорогу молчал, видимо, переоценивал свою жизнь после
того, как побывал на пороге Двурогого и был исцелен Севером. — Я
тебя, тля, наживкой сделаю. Или скормлю Зэ.
Нюхач, сидевший на телеге,
встрепенулся и облизнулся.
— Тощий какой-то, — недовольно
заметил он. — Но сойдет. Фург, че, рви гада, он нашего верховода
оскорбил недоверием. Не дело.