Вошедший недолго постоял на пороге, а потом осторожно
приблизился и наклонился, отчего край его колдовской мантии
коснулся обнаженной груди лежавшего. Он долго всматривался в это
безжизненное, мертвенно бледное лицо и, наконец, разогнувшись,
махнул кому-то в сторону.
- Еще не переродился. Вноси.
Разум напрягся. О каком перерождении он говорит?
Гремя сапогами, в камеру вошел солдат. В одной руке он держал
фонарь с синеватым огнем, а во второй - глиняный кувшин, до краев
наполненный свежей кровью…
Кровь!
Веки заключенного разлепились. Губы расползлись в оскале, и он
почувствовал, как во рту удлинились клыки, а огонь, терзавший
истощенные мускулы заметно усилился.
Голод стал невыносим.
- Так-то лучше, - проследил за этой реакцией Рунольв. – Поставь
кувшин и уходи.
Солдат исполнил и попятился к двери, а выскочив в коридор,
бросился наутек. Лежа на полу, раненный сипло втянул ноздрями сырой
воздух. Обоняния коснулись новые, доселе неизведанные ощущения – то
был поток липкого страха, исходящий от смертного. Убегавший источал
его каждым сантиметром тщедушного тельца. К удивлению раненого,
вспыхнувшее в глубине души удовольствие от того, что его боятся,
ему понравилось.
Рунольв подставил свету красное опухшее лицо с узкими глазками,
глядевшими из-под щетинистых бровей:
- Уже понял, кем стал?
Мужчина моргнул, осознавая, что видит во тьме не хуже, чем при
свете солнца. Он был прав, предполагая, что брошен в темницу.
Потолок - утыкан заточенными кольями, шероховатые стены покрывал
слабо светящийся узор рунных заклинаний.
- Знаешь, что здесь написано?
Пожевав несколько секунд сухими губами, черный маг принялся их
зачитывать. Стоило озвучить строфу, и та вспыхивала белым серебром.
Чем больше слова сливались в стройный ряд, тем сильнее у воина
начиналось головокружение. Голод сменился рвотными позывами.
Запястья и лодыжки свело, будто их обвили неподъемные цепи.
Колдун читал могущественный оберег, намертво связывающий волю
кровососущей нежити. Кровососущей?
Но если так…
Удовлетворившись страданиями новообращенного, Рунольв резко
замолчал и носком ботинка подтолкнул к нему кувшин:
- Освежись.
Постояв рядом еще секунды две-три и увидев все ради чего сюда
спускался, он истаял в Портале. Тюремщик быстро запер дверь и
бросился подальше от «проклятой» камеры. А раненому не оставалось
иного, как схватить кувшин и с жадностью влить в себя его
содержимое. Кровь была еще теплая, отдавала легким букетом
перебродившего винограда, из чего можно было сделать вывод, что за
несколько часов до убийства жертва пила дорогое вино.