– Напрасно ты шутишь. Завтра этого, конечно, не случится, но со временем – кто знает?..
Инезилья засмеялась, а я смутился.
– Да пойми, дурочка, – с напускной серьезностью произнес я, – что ведь тот был простым гвардейским офицером, и в одно прекрасное утро он…
– А, вот оно что! – воскликнула Инезилья с еще более жестокой насмешкой. – Как вы стали скрытны, сеньор дон Габриэль! Можно узнать имя той сеньоры, которая влюбилась в вас?
– Пока еще никто не влюбился, но видишь ли… я молод, и у каждого свой вкус… и я встретил сеньору, которой я понравился.
Инезилья все смеялась, но я заметил, что при моих последних словах смех ее звучал неискренне, она, очевидно, старалась быть веселой. Скоро она перестала смеяться, сделалась очень серьезна и сказала любезным тоном:
– Прекрасно, ваша светлость, теперь мы будем знать, как держать себя с вами.
– Тут нечего сердиться, – сказал я, – если нашлась особа, которая желает мне покровительствовать, то не буду же я отворачиваться от нее. Если б ты знала ее, Инезилья! Если б ты видела эту сеньору!.. Все, что я тебе говорю, не может передать ее прелести и очарования!
– И эта сеньора влюбилась в тебя?
– Поди ты со своей любовью! Совсем нет; я просто поступаю к ней в услужение. Конечно, со временем, кто знает… Если б ты видела, как она со мной обращается… Совсем как с равным… И так интересуется мною… Она очень богата и живет в большом доме, похожем на дворец, недалеко отсюда, и держит много слуг, и на шее у нее медальон, а на нем бриллианты величиною с яйцо… И когда она глядит на тебя, то можно забыть все на свете… А как она красива! При дворе она так же могущественна, как сам король, и ее зовут…
Тут я вдруг вспомнил, что Амаранта велела мне никому не рассказывать о моем свидании с ней, и замолчал.
– Прекрасно, – сказала Инезилья. – Я по всему вижу, что ты скоро будешь ходить в блестящем, расшитом золотом мундире, будешь свысока разговаривать с людьми и будешь иметь удовольствие слышать, что тебя называют грандом и гордецом.
– Вот что значит не понимать ничего! – сказал я ей не без раздражения. – С чего ты взяла, что все знаменитые люди гранды и гордецы? Нет-с, между ними есть очень хорошие. Представь себе, что я сделаюсь, например… Не смейся, пожалуйста, мы все дети Адама, и Наполеон Бонапарт сотворен так же по образу и подобию Божию, как и я. Представь себе, например… не смейся, если ты будешь смеяться, я замолчу…