Я несильно выбивалась из общей массы. Бегство из дома было
настолько поспешным, что хватала вещи, не глядя. Итальянский
палантин плотно укутывал еще влажные после купания волосы. Изрядно
помятая драповая юбка в пол, белая блузка с грязным воротничком и
манжетами, поношенные сапожки на сплошной подошве и старенькое
пальто. Ни белья, ни носок или колготок одеть не успела. Только то,
что лежало в корзине для стирки, да хранилось в прихожей. В
карманах мелочь на проезд и ключи от квартиры. Не моей. А теперь
уже бывшего супруга. От него и сбежала, куда глаза глядят, прямо из
ванной. С мокрыми волосами и тем, что попалось под руку.
Глупо, конечно. Может, зря. Но ранний приход с работы преподнес
неожиданный сюрприз в виде мужа и лучшей подруги, которые появились
на двадцать минут позже, когда вовсю плескалась в ванной. Возможно,
будь я менее аккуратной, они бы сразу заметили, что не одни дома.
Однако отмытые от осенней грязи сапоги уже сушились на кухне,
одежда беззвучно крутилась в стиральной машине, а купленные
продукты лежали в холодильнике. Зато я расслышала эту парочку даже
сквозь шум воды. Они громко обсуждали меня, смеялись и непрерывно
целовались. Мерзкое чмоканье до сих пор стоит в ушах.
Выскочив на улицу, брела наугад, не разбирала дороги. Поэтому не
помню ни странную подворотню, куда внезапно потянуло, ни название
улицы, ни номера дома. Только вспышку света, мушки в глазах и
негромкий мелодичный звон.
День клонился к вечеру, когда вышла к окраине города. Роскошные
дома сменились на более скромные, но не менее уютные с виду. Чаще
попадались таверны и закусочные. Вывески хоть и написаны на
незнакомом языке, но изображенные рядом котелки, вилки с ложками
или кровать с очагом говорили сами за себя. Речь, что слышалась
отовсюду, тоже была чужой, но интуитивно-понятной. Я без труда
догадалась, о чем говорили две матроны, неспешно прогуливающиеся на
противоположной стороне улицы. О мужьях и детях. Где-то жаловались,
но больше хвалились друг перед другом. Мальчишка, размахивающий
газетами, кричал о последних новостях, потому что прохожие
поворачивали головы в его сторону. Кто-то качал головой, хмыкал, а
то и откровенно посмеивался. Из открытого окна ближайшего дома
доносилось сердитое ворчание жены, на которое резкое отвечал
пьяненький мужской голос. И чем дольше гуляла, тем чаще фиксировала
такие вот нюансы, тем больше понимала. В какой-то момент стала
улавливать отдельные слова. Нет, те по-прежнему произносились на
чужом языке, но это как с английским, который учила в школе и
успела подзабыть. Знакомые обороты, фразы складывались в единое
целое, смысл которого более-менее понятен.