Ну и в-третьих, эти эльфы не
испытывали врожденной для большинства перворожденных ненависти к
темным искусствам. Ох, сколько в свое время пришлось вытерпеть
самому Келеэлю, прежде чем он пересилил природное отвращение к силе
смерти! Про реакцию окружающих вообще вспоминать тошно, это ведь
только последние поколения выросли с твердым убеждением, что огонь
горячий, вода мокрая, а эльф-некромант не оскорбление мирового
порядка. Не был бы древний волшебник лучшим боевым магом Западного
леса, даже до уровня ученика в искусстве магии Смерти не дожил бы.
Дуэли с особо ретивыми гостями из соседних миров или Восточного
леса перестали происходить только на третьей тысяче лет, когда
разница между Келеэлем и любым другим чародеем стала попросту
непреодолимой. А для восьмерых переселенцев подготовка к мирному
диалогу с магом, поднимающим мертвецов, да к тому же еще человеком,
свелась к наложению заклятия, которое не давало учуять трупный
смрад. Все. Столь нейтральное отношение к темным искусствам уже
само по себе было фактом подозрительным. Да что там, к темным
искусствам! Они с дроу оказались готовы договариваться и
сотрудничать. Вот это даже архимаг считал явным перебором. А уж
когда он услышал от предводителя группы воскрешенных предложение о
создании новой ветви эльфийского народа, – эльфов сумеречных,
путем объединения колонии светлых эльфов и некоторых представителей
расы дроу, то впервые за неизвестно сколько лет поразился до
глубины души. О таком он никогда не задумывался. Даже помыслить не
мог! Идея была абсолютно сумасшедшая и многообещающая. Как раз в
его вкусе. И он ее принял, решив оказывать поселению в пустыне всю
возможную поддержку. Что ни говори, а эти новые эльфы, которых он
вернул к жизни, выглядели куда более перспективными, чем
большинство сородичей. Такие точно не вымрут. Скорее уж заставят
исчезнуть всех, кто помешает им на их жизненном пути.
Два воина – Сергей по прозвищу Серый
и Азриэль-Рустам – ничем особым не отличались. Последний к тому же
успел погибнуть... впрочем, скорее всего, в ближайшее время он так
или иначе, но вернется в мир живых. Их друг Семен, он же Шиноби,
был чуть более примечателен: он выбрал для совершенствования стезю,
не совместимую с большинством написанных законов и неписаных правил
чести, но уникальным его тоже назвать было нельзя. А вот шаман
Михаэль и целительница Настя оказались настоящими находками. Если
разрушительную мощь артефактов, которые эти восемь эльфов обзывали
почему-то огнестрельным оружием, хотя ни стрел, ни огня в них, как
правило, не было, архимаг оценил сразу, то о ценности знаний
девушки узнал только после того, как передал часть тайком
подслушанного разговора на кафедру целителей. Идея с заменителями
крови, которой можно поддерживать тяжелораненых в живом состоянии,
а также сведения о том, что кровь подразделяется на группы,
некоторые из которых плохо совместимы друг с другом и могут вызвать
летальный исход, тянули, по мнению профессоров, не менее чем на
магистерскую мантию в их ветви искусства... Хотя, скорее всего, они
просто пытались польстить Келеэлю, который эту самую мантию получил
четыре с половиной тысячелетия назад. Но, так или иначе, идеи этих
двух молодых эльфов требовали тщательного рассмотрения, проверки и,
очень может быть, скорейшего принятия на вооружение. Еще три
девушки-переселенки из другого мира архимага интересовали слабо.
Обычные эльфийки, с той лишь разницей, что Лика в качестве хобби
выбрала для себя ведение домашнего хозяйства, Шура, испытывавшая
страсть к роскоши, иногда пыталась заниматься торговлей, а Викаэль
стала воительницей.