— Не смеши, Самсонов никогда не доверит мне дивизию, после того,
что по его словам, я натворил…
— Ты ничего не натворил! — возмутилась княжна, будто снова
стояла сейчас перед командующим и защищала меня от нападок
недоброжелателей. — Более того, именно благодаря тебе Черноморский
флот и гвардия пресекли попытку вторжения в систему, да и вообще
все мы живы, потому что именно ты в нужное время принимал
правильные решения… Самсонов не просто так вытащил тебя из колонии,
вернее попытался вытащить, но ты это сделал быстрее…
— А перед этим посадил меня туда…
— Ладно, не вспоминай былое…
— Былое? Это случилось четверо суток назад!
— Я о том, что у Ивана Федоровича рядом не так много людей, на
которых он может положиться и которые не подведут, — Таисия
прекратила медицинские процедуры и по-отечески сжала мне плечи
руками. — Не сердись на адмирала и прости ему ошибки. Сейчас надо
думать не о том, кто кого обидел, а о том, как вместе выжить в этой
страшной войне.
— В мое отсутствие ты слишком много общалась с командующим и
попала под его «обаяние», — о ком, о ком, а о Самсонове мне точно
не хотелось вспоминать.
Иван Федорович был из тех, кто упек меня в колонию. И хотя не он
был инициатором этого беззакония, но в итоге пошел на поводу у Гуля
и прокурора и не отменил приговора. А ведь адмирал, как и я
флотский до мозга костей и должен понимать, кто чего стоит. Но нет,
выкинул меня с флота, как безродную дворнягу. А что в итоге?
Понадеялся на свой флотоводческий талант и на горе помощников!
Похоже, я сильно был зол на командующего и эта инфантильная
обидчивость мне самому не нравилась. Таисия, несмотря на свой юный
возраст, сейчас вела себя гораздо разумней, чем я…
Ладно, на одном Иване Федоровиче свет клином не сошелся. В
Черноморском флоте есть, по крайней мере, еще один адмирал, с
авторитетом не меньшим, чем у нашего главкома. Кондратия
Витальевича Белова я знал мельком и больше по рассказам моего
крестного, тоже адмирала российского флота. Белов был одного
возраста с Самсоновым, и начинали они службу практически в одно
время, молодыми капитан-лейтенантами, окунувшись сразу после учебы
в Первую Александрийскую войну.
В отличии от Ивана Федоровича, с молодых лет заявившем о себе,
как об инициативном, делающим карьеру офицере, Белов никогда не
стремился вылезти вперед, просто без попыток как-либо выделиться,
делал свою работу. И надо сказать, делал ее хорошо. Именно
Кондратию Витальевичу пророчили первому адмиральские погоны,
настолько он достойно показал себя и в боях и на маневрах. Однако
продвижению по службе Белова мешала опасная привычка этого офицера
говорить все, что думаешь в глаза, невзирая на чины, звания и
целесообразность.