– Спи, я на камбуз, пить хочется.
Юра ничего не ответил и не пошевелился, его веки опустились и он
снова, громко засопел. «Аврора» как вымерла, все просто смертельно
устали и вымотались, даже на камбузе тишина и как следствие
нескольких дней пережитого шторма полный бардак – на полу посуда,
шкафчики тоскливо смотрят на меня перевернутым нутром, коряво
распахнув дверцы. Я поднял с палубы эмалированную кружку с оббитой
эмалью и налил воды из расходного бачка со стены, который держался
на одном анкере, жадно опустошил кружку и сразу налил еще. Подошел
к иллюминатору, открыл его и осмотрел пристань на Железке и щитовой
барак дежурной службы, рядом с которым прохаживается караульный, а
его напарник замер у трапа, спущенного с «Авроры» на берег.
– О, Николаич… – Вася с сонным видом вошел в кают-компанию, –
тоже не спится?
– Ага… Нет новостей из эфира?
– Так, все стандартно – телеграммы, переговоры капитанов, да
чья-то шифрограмма проскочила, с Амурки скорее всего.
– Где же они провалились? – задал я сам себе вопрос вслух и
присел на поднятый табурет.
– Американцы?
– Угу… Вот куда они делись?
– Может… – Вася тоже выпил воды и наклонился в раздаточное
окошко, пытаясь обнаружить там Володю, – может они тоже на юг
подались? Топлива у них – целый танкер, вот и шарахаются, изучают
новый мир. Ну… или нашли кого-нибудь вроде нас и прививают им азы
истинной демократии. Вовка! Хватит дрыхнуть, экипаж готов
завтракать!
– Всем голодным в столовку на Железке, – сонным голосом ответил
Володя и выглянул в окошко, – ой… Сергей Николаевич, я просто с
комендантом договорился, что в столовой на наш экипаж утром будут
рассчитывать, а у меня тут и печь сорвало с места во время шторма,
и проводку замкнуло… я могу, конечно, титан вагонный растопить…
– Да, если уж проснулся, то растопи, будь добр, хоть кофейку
выпить.
Я вообще не особый любитель телевизор смотреть, но до Волны в
основном просматривал новости, да пару каналов, связанных с
путешествиями и рыбалкой, но там же реклама! И вот сейчас, когда я,
Вася и Володя уселись за столом, на котором стояли три кружки и
парили ароматом кофе по всей нашей изможденной штормом посудине, в
кают-компанию, один за другим, потянулся народ, ага, на запах, как
в той рекламе.
Пили кофе молча, каждый был погружен в какие-то свои мысли и
раздумья, первым тишину прервал Иваныч.