– А-а-а! Ничего, ничего, бандиты… сейчас и я до вас
доберусь!
Настойчивый Михалыч хотел напроситься на ужин, есть у него такой
«грешок», придет вроде как поболтать, да и вымогает какие-нибудь
преференции для хутора, а так как я старика очень уважаю и не могу
ему отказать, он этим иногда пользуется, не для себя, конечно, на
общее, благо в целом. Но на этот раз ему было мягко отказано в
аудиенции, потому как у меня выходной.
– …Михалыч, все на завтра, будет время все обсудить на планерке.
Или что-то прямо вот неотложное?
– Михалыч, имейте совесть! Мужика сколько дома не было! – это
уже Света, вышла на крыльцо с Алешкой на руках.
– Так навродь нет, ничаво неотложного такого, – Михалыч вздохнул
и протянул мне мозолистую, стариковскую, но еще сильную ладонь, –
до завтрева тогда.
– Угу, спокойной ночи! – Света развернулась и вошла в дом.
– Да, давай, до завтра, – я улыбнулся и пожал Михалычу руку.
– Чего ж не понять, понятно все, дело молодое, семейное… это
нам, старикам, больше всех завсегда надоть… – бубня себе под нос,
Михалыч вернулся к лошади, которую оставил у дороги, кряхтя влез в
седло и медленно поехал восвояси.
За ужином мальчишки наперебой рассказывали об успехах в школе,
которую с недавнего времени они посещают три раза в неделю, вместе
с остальными детьми острова. Не забыли спросить, что случилось с
«Авророй», на что я почти честно ответил:
– Несовершенство конструкции, все же не профессионалы ее
строили, в трюм стала поступать забортная вода и «Аврору» пришлось
оставить на Железке.
А потом, когда Светлана покормила Алешку, а Дениска и Андрей,
почитав у керосинки с полчаса, затушили ее и уснули, мы со Светой
остались одни в нашей уютной кухне… Да, если особо не
приглядываться, то и не скажешь, что мой дом год назад был без двух
стен и крыши. Венцы уложены и подобраны по местам, китаец Ваня
сложил нам новую печь, все очень скромно, но уютно, одним словом –
ДОМ. Дом, в котором есть и очаг, и его хозяйка, и детский гомон… я
полжизни прожил на работе, не понимая этой стороны жизни, а вот
поди ж ты, надо было случиться планетарной катастрофе, чтобы я
переоценил все свои устои и разорвал свои собственные шаблоны.
– Тебя очень долго не было, – Света положила свою ладонь на мой
коротко стриженый затылок, – я очень волнуюсь за тебя.