– Узнал, – обрадовался я и схватил ртом детские пальчики, –
ам-ам-ам!
– Ну, неси в дом, устроили тут на крыльце ам-ам-ам, – Света
нежно, но настойчиво подтолкнула меня в спину, – его кормить уже
пора.
– А меня?
– А тебя… – Света подошла к умывальнику и стала мыть руки, –
даже не знаю, стоит ли?
– Так надо проверить!
– Что проверить? – Света приподняла бровь и повернулась, вытирая
руки вафельным полотенцем с логотипом «РЖД».
– Ну… эм… стоит или нет.
– О-бол-тус! – Света приняла из моих рук Алешку и толкнула меня
бедром, – переодевайся, руки мой, нечего цапать ребенка немытыми
руками! Да, сына?
Света чмокнула Лешку, села с ним на топчан и, расстегнув верхние
пуговицы блузки, дала ему грудь.
– Кушай, сына, а папка наш оболтус! Правда, очень нужный нам
оболтус, и за что только мы его любим, а?
Лешка уже ничего не слышал и самозабвенно пыхтел, припав к груди
матери, а я помыл руки, умылся, присел за стол напротив и с
умилением смотрел на эту картину, в мыслях благодаря Бога, или кто
там наверху, за то, что уберег и попросил и дальше хранить все мое
семейство и близких мне людей.
Мои поползновения и домогательства до «комиссарского тела»
Светлана пресекла, вылив на меня полный ковш холодной воды, после
чего звонко расхохоталась и сказала:
– Я тоже очень соскучилась, но, во-первых, в бане это делать
просто вредно для здоровья, жар вон какой… во-вторых, это не только
наша баня, в-третьих, мне уже Алешку кормить пора. Пойду
споласкиваться и мальчишек пришлю, пускай тебя вениками отходят как
следует!
– Эх! – с наигранной досадой я, сидя на полке изобразил
роденовского «Мыслителя» и уставился в пол.
Но как только дверь, скрипнув, открылась, и в потемки парной
проник свет из моечной, я сразу повернулся на великолепный силуэт
Светланы, настоящей русской женщины… с одной стороны это хрупкое,
ранимое, утонченное создание, с другой – волевая, сильная,
отчаянная и бесстрашная до безумия… океан страсти… Валькирия, одним
словом!
– Не запаривайся смотри, у меня на этот вечер на тебя виды… Ой!
– Света выскочила в моечную, как только я зачерпнул ковшиком
холодную воду из ушата на полу.
– То-то, женщина! – я выплеснул ковшик на каменку и растянулся
на полке, в предвкушении порки вениками, а через несколько минут с
криком «Сдавайся!» в парную влетели Андрей и Дениска и, схватив
распаренные веники из бака на печи, со знанием дела начали меня
охаживать.