Приходили какие-то люди, пытались со мной разговаривать, но я
только качала головой. Однажды привели девушку, совсем молоденькую,
лет семнадцати – восемнадцати, очень красивую. У нее были густые
темно-рыжие волосы, зеленые глаза и молочно-белая кожа. Даже
бесформенное платье из грубой серой ткани и неуклюжие башмаки не
могли ее испортить.
Все обращались ко мне одинаково: сола Юниа. И только эта девушка
говорила по-другому: айна, без имени. Ее саму называли сола Эйра.
Что-то странное я испытывала в ее присутствии и не могла понять,
что же это: то ли телесное ощущение, то ли Юниа оставила мне
отпечаток своего сознания.
Я подумала, не могла ли Эйра быть моей дочерью. То есть дочерью
Юнии, конечно. Может, даже ее и моего спасителя. Это обращение,
«айна» - вдруг это «мама»? Но тогда Юниа должна была родить ее,
когда сама была совсем юной, не старше, чем Эйра сейчас. А ведь и у
меня мог быть сын или дочь примерно такого же возраста…
Эйра говорила со мной грубо, со злостью, словно упрекала в
чем-то, на ее глазах блестели слезы. Но я могла лишь все так же
качать головой, пытаясь объяснить, что ничего не понимаю. Пока она
не ушла, даже не обернувшись.
Видимо, меня подозревали в притворстве и пытались подловить.
Говорили при мне о чем-то и внимательно следили за выражением лица.
Разумеется, безрезультатно. Я не знала, поверил ли кто-то, что я
потеряла память и разучилась говорить, когда замерзала в горах, но
меня оставили в покое.
Любопытно, что язык не казался мне совсем незнакомым, ощущение
было такое, что просто его забыла. Я старательно вслушивалась,
пытаясь уловить закономерности, но это был всего лишь скелет:
построение фраз, вопросы, отрицание. О смысле можно было только
догадываться.
Постепенно накопился небольшой запас слов, которые я понимала.
Удалось разобраться и с обращениями. «Сола» - так называли женщин
любого возраста и семейного положения, но лишь с высоким социальным
статусом, к остальным обращались по имени. Для мужчин это звучало
как «соль». К некоторым обращались по профессиональному признаку.
Например, лекаря звали «вир Айгус».
Среди моих надзирательниц была молодая девушка по имени Герта,
которая, как мне показалось, относилась ко мне с большим
сочувствием, чем остальные. И я начала учиться говорить с ее
помощью. Показывала на предметы с вопросительным «ммм?», а Герта
называла их. Запоминала я легко – как будто не вкладывала в память,
а наоборот – вытаскивала из нее. Да так, скорее всего, и было. Под
моим сознанием пряталось что-то глубинное от Юнии. То, что ребенок
усваивает еще в детстве.