- Герта, - я указала на рисунок, изображавший Индриса Леандро, -
кто Индрис?
Она задумалась, потом быстро нарисовала мужчину, сидящего на
маленьком стульчике рядом с королем. И еще что-то напоминающее
могилу: холмик и плоский камень. Видимо, я вдова. А муж был – кем?
Может, братом короля?
- Рис? – я снова указала на него.
- Нет, - возразила Герта и пририсовала ему в руки что-то вроде
ключа. Видимо, он занимал какой-то важный государственный пост.
- Буду спать, - сказала я и отвернулась к стене, натянув одеяло
до носа.
Влажный шорох – Герта вытерла доску и отставила ее в угол, а
потом села на табурет и занялась вязанием: тихо зазвенели спицы.
Вообще все мои надзирательницы, если не надо было ухаживать за
мной, или вязали, или вышивали. А я и хотела бы уснуть, но не
получалось.
Ну что ж, попробуем собрать все вместе.
Я - сола Юниа Леандра, богатая и знатная вдова. Мой покойный муж
был приближенным короля Айгера, а дочь – королева. Кроме того я
любовница своего зятя. Или была ею когда-то раньше. Может, еще до
того, как он стал моим зятем. Кроме этого произошло что-то такое,
заставившее меня скрываться, с риском погибнуть в горах. Возможно,
я пыталась избежать наказания. Или мести? Но мне не повезло, и
теперь я в руках своих преследователей, которые терпеливо ждут,
когда я поправлюсь.
Вот только для чего? Что ждет меня?
Я чувствовала себя слепой бродяжкой, которая идет, выставив
перед собой руки и ощупывая все, на что наткнется. Пытаясь
определить, что там, в темноте. А между тем, под ногами вполне
могла оказаться пропасть.
Утром я проснулась от резкой боли в животе и мерзкого ощущения
внезапного потопа ниже ватерлинии. Откинула одеяло – здрасьте вам
через окно. Интересно, а сколько я вообще здесь провалялась? Было
это уже или нет? Если и было, то я, наверно, по полной бессознанке
не почувствовала.
Герта теперь проводила со мной все дни, но уходила на ночь. Ее
рабочий день еще не начался, и на табурете у двери дремала одна из
ночных надзирательниц - толстая Лайолла. Я позвала ее и, поскольку
не знала, как называются временные дамские трудности, молча
продемонстрировала простыню. Без тени эмоций, совершенно
равнодушно, она помогла мне управиться с гигиеническими процедурами
и удалилась.
Вбежала Герта – легкая, стройная. Из-под платка выбивались
светлые вьющиеся пряди, и даже черный бесформенный балахон не мог
ее изуродовать. Я бы дала ей лет семнадцать, не больше. Сказать,
что она относилась ко мне дружелюбно, было бы преувеличением, но,
во всяком случае, не демонстрировала холодной враждебности, как
остальные.