—
Я вас понял, — оборвал его отец. — Но все же хочу знать о том, что
только что угрожало моей жене.
Лекарь вновь ненадолго задумался и решительно
тряхнул головой:
—
Хорошо, но я расскажу об этом только вам, и вы пообещаете, что эти
сведения больше никуда не уйдут и не будут использованы вами в
личных целях.
Отец кивнул и сделал жест, приглашающий
лекаря перейти для разговора в другое место.Я же осталась с
недоумевающей мамой наедине. Что ей сказать? Как объяснить свои
действия? Я не представляла.
—
Лейла? — тихо, но требовательно позвала мама. — Объясни — что
только что произошло?
Мне оставалось только тяжело вздохнуть и
ответить так, чтобы минимизировать вред от своих
объяснений:
—
Понимаешь, мне приснился сон, что ты в опасности. Я не понимала,
откуда она исходит, но с каждой минутой тревога становилась все
сильнее. — я запнулась, понимая, что ступаю на очень тонкий лед. —
А потом пришло понимание, что мне нужно тебя спасти! Спасти
немедленно, прямо сейчас! И тогда в моей голове отчетливо
прозвучало «Проснись». И я проснулась и тут же побежала к тебе.
Здесь, рядом с тобой, показалось, что все мои страхи — это лишь
дурной сон. Но когда Мира взяла меня за руку и попросила от тебя
отойти точно так же, как во сне, внутри меня прозвучал голос, и
пришло понимание: «Эта женщина хочет отравить мою мать». — Я
провела раскрытыми ладонями вдоль лица и сомкнула их под
подбородком[2]. —И я не
могла смолчать! Никак не могла! Понимаешь?
Я,
наконец, подняла на нее глаза и испытующе в них заглянула. Подобное
объяснение прозвучало как нечто мистическое, намекающее на чужую
волю и проведение. Я подумала, что один раз уклон в мистику и намек
на Всевышнего мне уже помогли, когда пришлось объяснять свои
познания в некоторых областях, в том числе в кулинарии, так почему
бы не сослаться на это и сейчас? К тому же дело и правда не
обошлось без высших сил. Правда, я была совсем не уверена, что
именно они дали мне эти эмпатические способности. Да я вообще ни в
чем не была уверена, когда дело касалось этих самых высших сил и
Всевышнего, которому здесь поклонялись.
Мама пристально смотрела мне в глаза. Я
видела, что внутри нее идет нешуточная борьба. Видела и понимала,
именно в эту самую минуту решалось не просто поверят мне или нет,
сейчас решалось, будет ли в семье все как прежде: доверие, любовь,
понимание. И больше всего я боялась, что то, о чем я сейчас ей
рассказала, на фоне всего, что уже было мной совершено, может
заставить ее меня бояться и сторониться. Ведь люди всегда боятся
неизведанного и непонятного. Сердце защемило от понимания того, что
Малика, ставшая мне настоящей матерью, может испытывать по
отношению ко мне страх…