Он не перестает выпрашивать у меня
продать ему свою половину, но как-то жмотно отказываться от
просторного участка с огромной доминой, сауной и бассейном.
Девчонки от восторга визжат, когда их сюда привожу. Особенно все
это пригодилось, как только у меня квартирантка появилась. Таскать
в квартиру цыпочек и кувыркаться с ними через стенку от Пинкодика
как-то по-свински, что ли.
— Барс, ну ты идешь?!
— Куда ж я от тебя денусь!
— Блин, а тут открыто. — Она толкает
незапертую дверь, и я оборачиваюсь на брата.
Тот пожимает плечом, продолжая
складывать коляску:
— Может, Стефа забыла закрыть. Калитка
заперта была. Так что все норм.
— Я все-таки проверю.
Шагаю в дом, вбегаю вверх по
ступенькам и, отодвинув с порога Пинкодика, вхожу внутрь. Чисто.
Порядок. Все на месте. Кроме…
Таращусь на пустоту на стене под
головой дикого кабана — туда, где обычно висит мое охотничье ружье.
Незаряженное, ясдело. Но мое по закону!
Распахиваю окно и ору
Борзому:
— Где моя пушка?!
— У меня! Так надежнее! Вам же,
балбесам, такое вообще доверять нельзя! Шмальнете еще друг в друга.
Или в человека какого-нибудь.
Скриплю зубами под голос входящей в
дом Пинкодика:
— Да ладно. Зачем тебе
ружье?
— Цукермана твоего в ЗАГС
вести.
Хлопнув калиткой, Борзый заканчивает
возню в тачке и уезжает. Вместе с моей пушкой. Я начинаю
подозревать, что и моя гитара, которую я уже два года ищу, так же к
нему под шумок ушла.
— То есть это твой секретный способ
стопроцентного приворота? — Разводит она руками.
— Нет, есть еще один, — ощериваюсь,
перебравшись в зону кухни и выдвинув ящик. Достаю веревку, скотч,
воронку, консервный нож, штопор…
— Ты че делаешь? — офигевает
Пинкодик.
— Собираю орудия пыток. Или ты уже
передумала замуж за Цукермана?
Пинкодик устремляет в меня
настороженный взгляд, гласящий, что ей недолго вернуть меня в
изолятор или набрать номерок дурки.
— Да пошутил я! — Выуживаю из глубины
ящика «Glo» и початую пачку стиков. Баловаться этим бросил с
полгода назад, но после сегодняшней ночи раздирает желание
затянуться и оторваться.
— Они тебя убьют! — Пинкодик
выхватывает пачку, швыряет ее в раковину и, не дав мне опомниться,
открывает воду.
— Ты че творишь,
полоумная?!
Живо достаю из-под струи свои раковые
палочки, но поздно. Их теперь если только ложкой есть. Кисло
выдохнув, стреляю в Пинкодика убийственным взглядом. Бесит! До
чертиков!