- До вечера.
Проходя мимо секретарской стойки, раскланиваюсь с Люсей и
сворачиваю в закуток к Валику, нашему техническому редактору и
моему приятелю, сейчас погруженному в созерцание компьютерного
экрана с девицами. Когда трогаю его за плечо поздороваться, вызываю
неожиданный испуг, и он оглядывается, пригибая голову:
- Тьфу, ты. Я думал — это Наумыч.
А не надо в рабочее время глазеть на девочек! Делаю серьезное
лицо:
- Валентин, вы только что плюнули на Бориса Наумовича. Я ему
передам.
Довольный шуткой, двигаю дальше, в направлении кабинета Антона.
В распахнутую дверь видно, как тот расхаживает взад – вперед и о
чем-то бубнит с незримым собеседником. Заметив меня, знаком
показывает, что скоро освободится. Все равно захожу, а следом за
мной проскальзывает секретарша, с пачкой бумажек, Людмила идет к
столу и, перегнувшись, укладывает их в стопку на другом его краю.
Слишком долго возится и буквально провоцирует нас с Антохой,
опустит мобильники пониже к полу и сфотографировать, что же она там
прячет под приподнявшейся юбкой. Когда "лицо издательства" выходит
из кабинета с подозрением косясь на наши сияющие рожи, , мы
показываем друг другу наши трофеи, не связанные с ее публичной
внешностью, и ржем. Теперь мы знаем ее любимый цвет нижнего
белья.
Наконец, я добираюсь до своего кабинета и устраиваюсь в кресле
главного редактора. Пора поработать. Но нет, болтая на ходу, в
комнату вваливается Наумыч с трубкой у уха:
- Я сейчас на работе. А то ты…. Ты можешь орать, а я нет… И этот
ультразвук прекрати, я тебе не дельфин. Все! Я тебе позже
перезвоню…
Он кивает мне, оправдываясь:
- Это жена звонит.
Тут уж я развожу руками – брачные узы не в моей компетенции:
- Не, не понимаю… В вопросах жен и детей я не спец.
Шеф бурчит:
- Это временно!
Нет уж, это не мое. Лучше сразу застрелиться. Отшучиваюсь:
- Значит, помирать, пока молодой?
- Погоди, помирать. Завтра проведешь презентацию, потом помирай,
сколько влезет. У тебя все готово?
- Естественно. Последние штрихи.
Начальник строжит:
- Смотри, Гоша. Я этого Лазарева полгода на крючок насаживал. Не
дай бог, сорвется.
Не сорвется! Обидно, понимаешь, слышать такое недоверие:
- Борис Наумович!
Новый звонок выносит Егорова из кабинета, и я улыбаюсь, слыша
его удаляющийся голос:
- Чего тебе сейчас надо? Занят я… У меня сейчас два совещания
подряд… Э-э-э…