– Какого хрена?! – ревет он, отскакивая от меня, я тут же пользуюсь этим, распахивая дверь и вылетая из нее. Быстро поправляю одежду, стираю слезы и хватаю свой пакет, без которого просто не решусь вернуться в квартиру.
– Еще раз полезете ко мне, и я заявлю в полицию! – рычу я, злясь.
– Ты что, долбанутая?! Сама же текла как последняя сучка! – трет он голову, смотря на меня как на полоумную. – Ты почти кончила, так какого хуя выебываешься?! – ревет он, видимо только осознав, что я его треснула. Отвергла его оргазм. Да уж, видать, такого с этим красавчиком еще не бывало.
– Я не просила меня трогать! – бешусь я, поражаясь его непробиваемости. – Не смейте больше ко мне подходить! – со всей силы захлопываю дверь его машины и бегу в сторону своего дома. К счастью, этот псих припарковался не рядом с подъездом, где наше представление могли увидеть бабки, вечно сторожащие лавочку.
Надя
– Надя! – тут же орет мать, стоит мне войти. – Тебя только за смертью посылать! Купила пива? Голова сейчас лопнет!
Она стоит, опираясь рукой на стол, еще не совсем протрезвевшая после вчерашнего застолья. А я дрожу от произошедшего со мной ужаса, готовая расплакаться. За что мне это? Чем я спровоцировала этого похотливого козла? Ведь всего лишь проявила вежливость! Между ног противно мокро, когда я иду вдоль шкафа, что загораживает всю комнату от входа, и поворачиваю к холодильнику по скрипучим доскам пола.
В нашей комнате жутко тесно. Две узкие кровати по бокам, шкаф-загородка у входа, старый бабушкин шкаф у стены, развернутый на одну сторону стол-книжка и рядом с ним табуретка и шаткий стул. Морщусь от вида пустой бутылки, стоящей на столе, обветренные бутерброды со шпротами киснут и распространяют неприятный запах.
Убрав продукты в холодильник, хлеб в хлебницу, стоящую на нем, и остальное в навесной шкафчик, щелкаю по кнопке чайника, чтобы заварить маме крепкий чай.
– Мам, какое пиво с утра? – увещеваю мягко, хоть и знаю, что она не услышит мой посыл. Сколько всего уже сказано и сделано, но ничего не может ее вырвать из лап жестокого недуга, от которого нет никакой таблетки, тем более если человек не признает его и не думает, что ему нужно бороться.
Глаза наливаются красным от злости, она недовольно стискивает сухие, обескровленные губы, которые раньше были красивыми, полными, яркими. Мама была очень привлекательной женщиной, а теперь ее одутловатое лицо сразу же скажет любому, что она алкоголичка.