И снова с грустью барон подумал о
своей первой жене, матери Генриха, которую так сильно любил. Ее
безвременная смерть надолго погрузила Александра Львовича в печаль
и меланхолию.
Андрюша заметил барона и радостно
бросился к нему:
— Папенька! — мальчик крепко обнял
отца, а тот погладил сына по голове и поцеловал в лоб.
Екатерина порывисто поднялась
навстречу барону, но он жестом остановил ее:
— Катенька, ты здесь больше не
гувернантка. Чувствуй себя как хозяйка. Как прошел день? Ты не
утомилась? — барона беспокоило здоровье девушки. Как жаль, что он
только вчера обо всем узнал. Ей надо беречь себя, больше отдыхать и
не волноваться.
— Спасибо, Александр Львович, все
хорошо. Андрюша ждал вас, он готов ехать к дяде, все уже
собрано.
Скоро приехал дядя мальчика — средних
лет мужчина приятной наружности, но какой-то обычный и бесцветный.
Сын аптекаря, он удачно женился и находился в некоторой зависимости
от состоятельной жены и ее родственников. А они очень кичились
своим родством с фон Бергами. В общем-то неплохие люди, они тем не
менее отличались тщеславием. Старому барону это было вовсе не по
душе, но он поддерживал отношения с ними, в основном, ради Андрея —
ведь родню не выбирают.
Барон еще раз порадовался, что не
породнился с Розенфельдами. Все-таки его сын сделал правильный
выбор.
Андрюша крепко обнял Екатерину и
прижался к ней.
— Екатерина Павловна, я буду скучать!
А вы?
— И я буду скучать!
Девушка тоже обняла воспитанника и
поцеловала его в обе щеки.
Он протянул ей сложенный листок:
— Это я для вас нарисовал, чтобы вы
обо мне не забыли. Разверните, видите — это цветы, которые мы
собирали на лугу. А это бабочка, которую я поймал для вас, а потом
отпустил, чтобы она не умерла. Когда вернусь, нарисую, что видел у
дяди. Хотите корову? С рогами. И пятнистую. У них есть стадо в
имении, я видел в прошлом году.
— Хочу. Коровы мне нравятся. У них
большие и добрые глаза, — Екатерина широко улыбнулась
непосредственности ребенка и еще раз прижала его к себе.
Барон и Екатерина проводили Андрея и
его дядю до экипажа и долго махали им вслед. Наконец коляска
скрылась за поворотом, и они медленно пошли к дому. Гравий дорожки
тихо шуршал у них под ногами. Старый барон наблюдал за Екатериной.
Она выглядела грустной, была задумчива и молчалива.