— В каком смысле «расслабиться»? Я и
правда не понимаю…
— Кто-то после охоты любит спустить
деньги на игру в карты или на скачках — говорят, помогает
переключиться на обычную жизнь. Некоторые почтенные мужи напиваются
до поросячьего состояния, и их тоже можно понять. Проще всего вам,
дорогой барон, — Миргородска доверительно по-мужски ткнула его
кулаком в плечо. — У вас есть графиня Рокотова. Правда, редкая
шалава, простите за откровенность…
— Уже нет, пришлось расстаться, —
улыбнулся барон, почему-то благодушно позволяя госпоже Миргородской
так фривольно с собой разговаривать.
— Давно пора… Но у вас есть еще
девочки мадам Лулу. А что остается мне, даме элегантного возраста,
кроме сигар? Суфражистки ратуют за равноправие. Да плевать я хотела
на избирательное право. На шута оно мне сдалось, позвольте
спросить? — Миргородская распалялась все больше. — Для мужчин есть
публичные дома, а почему для дам не создано подобных заведений? Вот
где настоящая дискриминация. Мне приходится для этих целей держать
при институте красивого и совершенно бестолкового садовника… — Она
с досадой выпустила изо рта кольцо сизого дыма и проследила за ним
взглядом.
Екатерина не переставала удивляться
тому, как просто говорит почтенная директриса Института благородных
девиц о таких откровенных вещах. Она никогда не могла понять, для
чего в Институте нужен атлетически сложенный, отлично причесанный
садовник с холеными руками и, кроме всего, недурно одетый. Он
всегда так криво подстригал кусты и частенько неловко вытаптывал
клумбы, пытаясь их полить. Теперь все встало на свои места.
— Вас не должны шокировать слова
госпожи Миргородской. Здесь говорят, что думают, без церемоний. Так
проще, — пояснил Генрих. — Вы сами найдете способ отдыха после
охоты. Совсем не обязательно напиваться и заниматься
непотребством...
— Не обязательно, — кивнула госпожа
Миргородская. — Но, согласитесь, это самый эффективный способ.
Генрих не стал с ней спорить, а она
переместилась к курившим у окна мужчинам и завязала с ними
оживленный разговор.
Подошел Егор.
— Госпожа Миргородская, кажется,
ошарашила Екатерину Павловну своими откровениями, — усмехнулся
барон. — Опять говорила на свою больную тему — мужское и женское
равноправие, ну и прочее в том же роде, ты понимаешь...