Весенние грозы были временем битв ни на жизнь, а на смерть. Не
все грозы приносили с собой опасность, но люди уже научились по
косвенным приметам различать их: лиловые тучи, молнии, которые бьют
в землю, не утихая ни на секунду, одна за другой, шквалистый ветер.
Такие грозы начинались резко и внезапно. Жители окрестных сел, едва
только почувствовав приближение ненастья, тут же кидались под
защиту крепости. А мы старались их защитить.
Мы… Хм. Не я, так уж точно. Я до сих пор с ужасом вспоминаю тот
первый раз, когда увидела бестию. Страшный день, изменивший мою
жизнь… Если бы я только могла вернуть все назад!
Обычно мы, дети, отсиживались в подвале под присмотром бабушки,
уже слишком пожилой для того, чтобы принимать участие в сражениях,
и нянек, пока наверху происходило что-то тревожное и опасное.
Родители возвращались после таких грозовых дней настолько усталыми,
то едва держались на ногах, в копоти, а иногда в крови. Потом на
одну из битв взяли тринадцатилетнего Фроста. Потом Бриду, Димера,
Грету. А я всегда оставалась в подвале…
Нет, моя первая встреча с бестиями произошла намного раньше, чем
Грета и даже Брида покинули укрытие. Фросту было тринадцать, и это
был его первый бой. Мы все знали, что когда вырастем, то встанем на
защиту людей — наших подданных. Это была великая честь и большая
ответственность.
Мы в тот день все находились в зале. Уже наступил вечер. Мы
сидели у камина, и мама читала вслух книгу, когда залетел слуга,
торопливо поклонился и выпалил:
— Гроза, мой господин.
Отец, мама — оба одновременно поднялись на ноги.
— Открыть ворота, — первым делом приказал отец, зная, что сейчас
под защиту стен хлынет толпа людей, а после маме: — Готовься,
любимая.
А мама посмотрела на Фроста, который от нетерпения не мог
устоять на месте. Это была первая весенняя гроза того года, когда
ему исполнилось тринадцать. Стихийники уже с тринадцати лет могут
сражаться рядом со взрослыми, и родители обещали, что возьмут его с
собой. Судя по всему, Фрост не забыл об обещании, но и прямо
спросить не решался.
— Готовься, Фрост, — сказал отец моему старшему брату, и тот
расцвел, со снисходительной улыбкой взглянул на младших, нас теперь
будто отделила от него невидимая стена. Он стал взрослым, он идет
на битву, а мы остались детьми и останемся ждать в подвале. Я
увидела, как Брида побелела от злости и сжала губы.