От таких мыслей плечи мои невольно передернулись. Все мое существо
противилось такому раскладу. Ну почему я такой непутевый? Ни взятку
взять, ни по головам пройтись… Все мои сослуживцы (кто не дурнее
ржавого паровоза был) уже давно минимум в полковниках ходят, еще и
бизнес мутят. Хотя некоторых уже отправили в места не столь
отдаленные. А я в свои пятьдесят с хвостиком — вечный товарищ
майор. Как терминатор. Времена меняются, а он остается…
Солнце неожиданно быстро завалилось за горизонт, и на город
опустились сумерки. Улицы вмиг опустели. Тусклые фонари бросали
желтоватые тени на брусчатку царских времен. Сам не заметил, как
очутился в старом и глухом районе города. Здесь много было
заброшенных и полуразрушенных еще войной старинных домов. На их
реконструкцию денег не было, а разобрать и новые построить,
минкультуры не разрешало. Все-таки памятники архитектуры.
Не по летнему зябкий ветерок неприятно лизнул спину. Моя
простенькая одежда из трикошек и футболки стала совсем не по
погоде.
Я побрел в сторону дома, но мое внимание привлек огромный особняк
из потемневшего от времени кирпича. Он смотрел на меня черными
глазницами пустых окон и, будто манил. Интересное здание. Я его
вспомнил. В моем времени его отреставрировали, и там будет
располагаться дом детского творчества (бывший дом пионеров). Я
часто отвозил туда свою дочь и ждал, пока у нее закончатся занятия.
А сейчас это просто развалины.
Мне захотелось взглянуть на них поближе. Я шагнул вглубь подворотен
и вскоре оказался возле дома в глухом дворе. В окнах мелькнула
тень. Я замер. Показалось, наверное.
Но оперская чуйка подсказывала, что дело неладное. Я укрылся за
раскидистым вязом и стал ждать. Через пару минут из заброшенного
дома вышли двое. Широкие мятые брюки без стрелок, рубашки с
закатанными рукавами, кепки а-ля Грузия. Типичные советские
работяги, ну или гопники. Одевались они раньше одинаково. Что они
там делали?
Движения мужичков были суетливы. Они явно торопились. Быстрым шагом
спешили прочь. Что они там напакостили? Сразу видно, что дело
пахнет уголовкой.
Я ускорил шаг. Мужички меня заприметили и прибавили ходу.
— Стоять! Полиция! — по привычке гаркнул я (милиция ж тут, во
лоханулся).
Но оба слова звучат почти одинаково, особенно если орать громко и с
раскатами по подворотням. Окрик стегнул незнакомцев, как бич
пугливых бычков. Они рванули с места, словно беговые страусы. Вот,
черт! Я рванул за ними, сработал инстинкт гончей. Я рефлекторно
похлопал себя по правому боку, где не оказалось кобуры с
пистолетом. Но уже вошел в азарт и останавливаться не собирался.
Припустил, что есть мочи.