— Очнулся? — она приблизилась ко мне и потрогала лоб, затем
повернулась в сторону выхода и крикнула. — Виктор Петрович!
Студентик очнулся.
В палату зашел врач. Седые, давно нестриженные волосы выбивались
из-под примятого белого колпака. На грудном вырезе халата
проглядывали пиджак, рубашка и галстук. Как ему не жарко летом в
тридцати одежках?
Виктор Петрович поправил круглые очки и присел рядом на табурет.
Щупал, слушал и что-то еще делал с моим ослабленным тельцем.
— Ну что, герой? — улыбнулся не по годам белозубой улыбкой врач. —
Как себя чувствуешь?
— Как в морге, — ответил я. — Но только жрать хочется.
— Шутишь! Это хорошо. Значит, недельки три еще, минимум,
протянешь.
— Как недельки три? — встрепенулся я. — А потом что?
— А потом выпишу тебя.
Я с облегчением выдохнул. А старик тоже умел прикалываться.
— Ты сейчас находишься в отделении хирургии городской больницы.
Ранение у тебя проникающее колото-резанное в брюшную полость,
неглубокое, и органы не задеты, — продолжал врач. — Операцию я
провел, все заштопал. Крови ты потерял чуть лишнего, но организм
молодой и здоровый. Заживет все, как на бездомном псе. Считай,
будто мы тебе аппендикс вырезали. Почти то же самое. Прописываю
покой, обильное питье и капельницы с антибиотиками, витаминчики в
уколах. Вот все твои потребности в ближайшие несколько
недель.
Я попробовал встать.
— Тише, — подскочила ко мне пухлобокая медсестра и попыталась
всучить утку. — Сможешь сам или помочь?
— Все нормально… — процедил я, борясь с болью. — Я до туалета сам
дойду. Типа аппендицит же всего лишь вырезали.
Но в этом я немного ошибся, боль не дала мне сделать и шагу.
Пришлось воспользоваться услугами тетки со сварливым голосом. Ей,
конечно, не привыкать управляться с уткой. А у меня чуть травма
детства не приключилась. Все-таки я привык делать такие дела в
одиночку и без тесного контакта с другими людьми.
— Лежи, Петров, — приказала медсестра. — Не дергайся. К тебе скоро
из прокуратуры придут. Они просили позвонить, как очнешься. Так что
сил набирайся… А вместо мамки я теперь буду за тобой присматривать.
Меня Леной зовут.
Лена, виляя дутыми бедрами, вышла из палаты. Надо мной тут же
нависла косматая небритая морда, напоминающая Машкова в запое.
Такие же худые плечи с висящей на них майкой-алкоголичкой. Я
вздрогнул.