Вот только пострадал не «паук», а я
сам — хрустнули кости, отдаваясь вибрацией в зубах, руку начало
корежить. Запаниковав, выдернул ее из невидимой мясорубки и
откатился. Попытался резко подняться, но едва удержал равновесие,
потому что опереться было не на что: одну руку отсекло, в другой
словно переломало все кости.
Рядом маячила раскрытая створка
экзоскелета. Все мое внимание переключилось с незримого «паука» на
аварийную панель «Джаггернаута». Интерфейс экзоскелета отключился,
связь с ним тоже, и остался единственный способ запустить
самоуничтожение: ввести код вручную, как раз на такие случаи он и
был рассчитан. Я перекатился к экзоскелету и попытался вскрыть
панель, но еле-еле слушался только большой палец, остальные стали
будто чужими и бесполезными. Пот и кровь, просочившиеся под шлем,
застилали глаза, сердце рвалось из груди, жилы, казалось, трещали,
напрягаясь от тщетных усилий, но я не сдавался.
И не сдался бы, но тяжелые
заостренные лапы припечатали меня к земле, уперлись в грудь. Под
весом твари я не мог даже дышать, не то что высвободиться. «Паук»
провел конечностью по щитку, и прочнейшее стекло развалилось на
части. Лицо обожгло морозом, оно сразу начало неметь, а на ресницы
сел иней.
Я задержал дыхание, все еще отчаянно
пытаясь дотянуться до аварийной панели, поддеть ее пальцем. Давай!
Дернулся — тщетно. Остались только я и «паук» на моей груди,
заслоняющий угловатым туловищем реликт, оставшийся от Предтеч.
Чудовищные полупрозрачные жвала
коснулись кожи лица, обжигая космическим холодом. Из пасти твари
высунулись щупальца — гибкие, но твердые и острые. Два полезли в
ноздри, третье — в рот. Я приготовился умереть и широко раскрыл
обледеневшие глаза, желая запомнить убийцу. Кто знает, может,
сказки про перерождение — не такие уж сказки?
Я уже задыхался, но вдруг полумрак
пещеры взорвался ослепительным светом, таким ярким и горячим, что
меня обожгло. Стало легко, на грудь больше ничего не давило, лица —
ничто не касалось.
Последнее, что я увидел, — это как
гаснет убийственный свет, опадает исчезающей пылью «паук» и
звездным огнем выжигаются на Кубе Предтеч символы, похожие и на
руны, и на иероглифы, и на арабскую вязь.
Сердце мое остановилось, а символы
древней цивилизации все еще жгли превратившиеся в лед глаза.