Не успевший отманеврировать
космолайнер тряхнуло так, что я не устоял на ногах и рухнул на
завалившегося ничком Грега. Удержаться не удалось никому, по отсеку
прокатился многоголосый крик.
Почти мгновенно отойдя от
растерянности и громко выругавшись, я, тяжело опершись на руку,
вскочил и снова замахнулся на копошащегося Грега, но тут
космолайнер ускорился — и меня, как и всех в кают-компании, прибило
к полу, размазав по ребристой поверхности, а чернота космоса в
иллюминаторах сменилась голубоватым мерцанием.
Уже теряя сознание от перегрузки, я
вспомнил фильм о Сидусе. Там рассказывалось, что гиперпространство
выглядит именно так — как голубое мерцание.
Гиперпрыжок — крайне необычное
явление для человека. Первопроходцы Пилот, Навигатор и Лингвист
говорили, что в момент телепортации каждый ощущал время по-своему.
Пилот, привыкший к перегрузкам, считал, что экипаж пробыл в
гиперпространстве меньше секунды. Навигатор был уверен, что около
десяти. Для Лингвиста все растянулось в долгие и мучительные три
минуты.
Распластанный по ребристому покрытию,
я вспомнил эти детали, лишь когда голубоватое мерцание за бортом
сменилось нормальной чернотой космоса. И мысленно согласился с
Лингвистом: гиперпрыжок длился минуты, долгие и мучительные. Тело
корежило, вены жгло, словно вместо крови потекла кислота, жилы
растягивало и перекручивало, а мозг, казалось, разбух так, что
черепная коробка вот-вот лопнет. При этом меня будто парализовало,
я не мог даже закричать от боли.
Мучение закончилось внезапно,
перегрузка отпустила тело, по которому мгновенно разлилась
небывалая легкость, и я попробовал пошевелиться. Удалось, но
пришлось напрячься и стиснуть зубы, потому что все тело болело,
конечности ощущались такими тяжелыми, что я не мог поднять руку,
перед глазами все плыло. Хотелось просто лежать и не думать, потому
что даже мыслить было мучительно.
В этот момент я вспомнил, где
нахожусь, и осознал, что внезапность — мой единственный шанс.
Другого не будет. Потому я поборол тошноту, боль, тяжесть в теле и
заставил себя вскочить, пока остальные медленно приходили в себя. Я
не имел права тянуть: на кону стояла моя жизнь.
Прежде чем подниматься, огляделся.
Рядом стонал и ругался Грег Голова, чуть ближе к выходу к каютам
копошились чернявый бородач, лысый Альфредо и Ирвин Горовиц. Их
медленно волокло по полу в сторону выхода из отсека.